как и все их товарищи. Но Саак был ранен в голову, кровь заливала ему все лицо. Оваким и Вараж оттащи ли его в сторону. Силы толпы убывали…
В этот миг с грохотом распахнулись дворцовые ворота, и небольшая группа всадников внезапно и смело напала на окруживших Атома воинов Васака. Раньше, чем они успели опомниться, Атом вскочил на подведенного ему скакуна, скомандовал толпе:
– Отходите к садам! – и поскакал в лагерь.
Толпа начала отступать. Сепух Арташир с двумя десятками всадников помчался в погоню за Атомом. Наскакивая друг на Друга, мчались по узким уличкам убегавшие и преследователи. Атом, вырвавшись вместе со своим отрядом из окружения, помчался за город. Арташир неотступно продолжал преследовать его. Ни у одной из сторон не было обдуманного плана, и все опомнились только в открытом поле. Атом свернул к лагерю. Там уже издали заметили вылетевшую из городских ворот группу всадников и с оружием в руках высыпали навстречу. Заметивший это Артащир счел за лучшее повернуть обратно, чтоб получить дальнейшие распоряжения от Васака. Городские ворота захлопнулись за ним.
Атом достиг лагеря и скомандовал: «К оружию!» Его полк быстро построился и вышел в поле. К полку присоединилось и народное ополчение.
Положение было тревожным Перевес сил был явно на стороне Васака. У Атома на мгновение мелькнула мысль с безрассудной отвагой кинуться в бой, не думая, чем он может кончиться. Но чувство ответственности перед Варданом заставило его одуматься. Как опытный воин, он тотчас же все взвесил и отдал приказ:
– Слабо вооруженным и необученным из крестьянских отрядов немедленно укрыться в садах! А полку и конным крестьянам следовать за мной!..
Он помчался к лагерю нахарарских войск и коротким стремительным ударом разгромил сюнийский полк Васака. Эта схватка, вызвавшая панику и смятение, имела то преимущество, что пока разбитый полк сюнийцев и растерявшиеся нахарарские полки пришли в себя, пока из города пришло распоряжение преследовать Атома, – последний со всеми силами беспрепятственно отошел к Эчмиадзину.
Поднявшись на городскую стену, Васак издали следил за стычками противников. Он колебался, отдать ли приказ о преследовании Атома, как настаивали нахарары, или нет. Но у него мелькнула мысль: не время ли сейчас приступить к давно задуманному искоренению подвижничества? Искоренить зто хжасное, мощное движение, которое сковывало, парализовало каждую его мысль, каждое действие, расшатывало власть и делало простонародье разнузданным, дерзким и неуязвимым. Он решил объявить Атома мятежником, сеятелем раздоров; переждать в освобожденной столице еще дня два, а затем полностью захватить власть, перешедшую к нему «помимо его желания» Он распорядился укрепить город и перевести полки на боевое положение В городе царил сильнейший переполох. Горожане прятались в темных погребах, в давильнях пригородных виноградников или с оружием в руках стояли у своих домов, ожидая нападения. Вопли и причитания, проклятия и плач слышались по всему городу. На улицах подбирали убитых и раненых.
Сильно встревоженные нахарары собрались в дворцовом зале. Безмолвно вошел Васак и в полном молчаниии занял свое место. Стояло напряженное безмолвие.
Наконец, Нерсэ Урца, чувствуя за собой поддержку нахараров и сам не менее остальных разъяренный, прервал молчание:
– Чем же заслужили мы такое бесчестие, как это неслыханное нападение, государь марзиан?
– Государь Урца! – обратился к нему Гадишо. – Успокойся и отпей этого горьковатого вина, напоминающего судьбу нашу!
– Что ж, выпьем! – отозвался Нерсэ Урца. – Будем пить, если ни на что иное надежды нет!
– Веселитесь, государи! – обратился к гостям Васак. – Не омрачайте веселья вашего! Не должна была бы пролиться кровь…
Но раз она пролилась, все равно! Все равно! Вина!.. – приказал он виночерпию, который с кувшином в руках стоял позади гостей.
Виночерпий долил всем вина в чаши.
– За здравие царя царей! – возгласил Васак со зловещим блеском в глазах.
За Азкерта все выпили стоя и лишь после этого уселись вновь. Нахарары пили без удержу, точно стараясь утопить в вине мрачные мысли. Но Васака точило беспокойство. Он стремился ничем не выдать себя, скрыть свое душевное смятение под личиной внешнего оживления.
Вино бросилось нахарарам в голову. Они стали требовать музыки и танцев. Васак кивнул дворецкому. Тот выбежал и вскоре появился в сопровождении музыкантов и танцовщиц.
– Забудьте обиды и не таите мести, государи! -громким и пьяным голосом обратился к Деншапуху Нерсэ Урца. Он встал и нетвердой походкой подошел к персу.
– Что ты говоришь, государь Урца? – со лживым смирением возразил Деншапух. – Мы можем только питать и питаем чувство чистой признательности к государю марзпаиу и к вам!
– Как ваше здоровье, государи могпэты? – обратился к могпэтам Гадишо.
– Благодаря попечениям вашим и государя марзпана пребываем в полном здравии! – отозвался могпвт Михр.
Но беседа не клеилась. Было очевидно, что чувство глубокого оскорбления и жажда мести обуревали персов. Гадишо начал объяснять им обстоятельства дела, пытаясь заставить их понять, что для них было сделано все возможное. Это был исчерпывающий доклад о создавшемся положении, доклад толковый и последовательный. Но злобу персов никак невозможно было смягчить. Гадишо обратился и к военачальникам. Арташир отделывался немногосложными ответами. Дарех отмалчивался, глядя недобрым взглядом исподлобья, словно попавший в капкан волк, у которого лишь одно яростное желание – кинуться на поймавших его, растерзать их.
Гадишо возмутился, наконец, не видя со стороны персов и проблеска признательности за освобождение. Он еще яснее дал им понять, как нелегко было добиться их освобождения из темницы и с какими опасностями оно было сопряжено. Он говорил уже прямо, с целью уколоть их.
– Мы довольны, – решительно заявил Деншапух. – Как можем мы забыть, что государь марзпан спас нас от ярости толпы? Ему обязаны мы спасением нашей жизни. Как можно забыть это? Пиршество все более разгоралось. Васак и сам пил, не останавливаясь, чтоб заглушить глубокое душевное смятение. Нахарары опьянели. Умеренно пили и ели лишь персидские сановники, перед которыми усердно раболепствовал Пероз-Вшнасп-Тизбони. Усевшись среди них, он трещал не переставая:
– Князь Шхом-Шапух изволил сказать мне в Тизбоне: «Сильное войско победит!» Это было сказано очень мудро. Или:
– Приближенный царя царей Ормзтар всегда питается воловьим мясом. Великий философ! Поэтому-то я утверждаю постоянно, что человек живет благодаря пище. И я также с этим согласен!..
Персидские вельможи переглядывались, слушая с насмешливым вниманием.
– Я поведаю тебе еще более удивительную вещь, – обратился к Перозу-Вшнаспу-Тизбони Вехмихр. – Одному мальчику давали есть финики, чтобы вылечить его от желудочной болезни. И что же? Несмотря на это, он как-то упал с пальмы и сломал себе ногу!
Персы кивали головами в знак одобрения.
Деншапух перегнулся к Дареху:
– И они полагают, что хотя бы один из них выскользнет из моих когтей, начиная с марзпана и кончая последним их нахараром?
Дарех со злобной улыбкой окинул нахараров взглядом.
Васак перехватил этот взгляд, понял смысл сказанного Деншапухом и с горечью шепнул сидевшему рядом с ним Гадишо:
– Змея накапливает яд…
Он мрачно и безмолвно смотрел, как разнузданно веселились гости. Незаметно удалившись, он вновь поднялся на башню – оглядеть окрестности и удостовериться, к каким результатам привело преследование. Ничего не увидев, Васак снова вернулся в зал, начал прохаживаться вдоль стены. Нахарары были пьяны и безразличны ко всему окружающему, словно никакого мятежа не было. Васак, подавив злобу, вернулся на свое сидение и потребовал вина. Виночерпий наполнил его чашу. Васак осушил ее, вновь велел наполнить, снова осушил. Гнев душил его, он пил, чтоб заглушить ярость и тревогу. Вино начинало уже действовать на него, когда вошедший дворецкий осторожно шепнул ему на ухо:
