растаяло, словно снег, брошенный в огонь, превратив его ярость в страстный поцелуй, опаливший его до самых глубин его существа. А девушка, к его изумлению и неожиданной радости, ответила ему с такой же точно страстной силой. Поцелуй ее был столь пламенным, что ему показалось, он вот-вот умрет.
Марч внутренне усмехнулся. Сентиментальная дамская чушь! Как будто такой мимолетный флирт мог хоть как-то серьезно затронуть его чувства. Ему, как и прежде, хотелось как следует проучить эту девицу, но в тот миг, когда его губы припали к ее устам и ощутили их обжигающую сладость, он жаждал только одного — похитить этот жар. Ему казалось, что от его прикосновения Элисон вспыхнула, как огонь, и этот огонь поглотил его целиком. Ярость его обернулась желанием, вкус ее губ пробудил в нем неистовую страсть.
Кто бы мог подумать, что под такой ледяной внешностью таится такая пламенная бездна? Если бы Марч не знал, с какой женщиной имеет дело, он, пожалуй, мог бы поклясться, что ее ответное влечение искренне и возникшее в ней желание столь же невинно, сколь и ново для нее. Он мог бы поклясться также, что ее саму испугала зародившаяся в ней страсть. Когда она вырвалась из его объятий, глаза ее были полны жестокой муки.
А теперь она избегала его прикосновений, словно в них таилась зараза. Что ж, сказал себе Марч, оно и к лучшему. Ведь он-то отнюдь не желал привязаться душой к этой особе. Он всего лишь хотел завоевать ее доверие и расположение. К сожалению, приходилось признать, что в этой кампании он был разбит наголову.
Единственная надежда вернуть себе утраченные позиции состояла в том, чтобы сохранять в отношениях с Элисон атмосферу дружеской сердечности, пока она снова не начнет чувствовать себя с ним спокойно. Больше никаких жарких объятий в укромных уголках и никаких поцелуев украдкой в комнатке за кухней. В будущем ему придется быть с мисс Элисон Фокс безукоризненно учтивым — во всяком случае до тех пор, ока он не придумает достойное отмщение Лиссе Рейнард. Он еще до конца не решил, какова будет эта месть, но, когда Элисон снова станет откровенна с ним, он узнает, чего она больше всего боится, и тогда — вперед!
Сузившимися глазами граф наблюдал, как Элисон обходит бальную залу. Вот она остановилась поболтать с кем-то… Ба, да это же Джек Кроуфорд! У Марча все сжалось внутри, когда он увидел, как Джек жестом собственника положил руку ей на плечо. Однако Элисон быстро оглянулась и прошептала ему что-то такое, от чего Джек побагровел и мгновенно отдернул руку. В тот же миг Элисон резко отвернулась от него и, к несказанному удивлению графа, направилась в игорную комнату.
Марч неторопливо направился вслед, но его изумила происшедшая в девушке мгновенная перемена: движения ее стали какими-то скованными, а когда она на мгновение обернулась, Марча поразило выражение ее глаз. Они стали темными, точно зимняя полночь, точно глаза лунатика, видящего кошмарный сон. Подавив невольный порыв броситься к ней, Марч остановился, продолжая незаметно наблюдать за Элисон, которую уже горячо приветствовала пожилая леди Мелкшэм. Вот она пригласила Элисон присоединиться к игре. Укрывшись за колонной, Марч мог незаметно для Элисон следить за тем, как развиваются события за карточным столом. Сперва его озадачила ее явная готовность принять участие в развлечении, в котором она так мало смыслила, но тут же губы его скривились в горькой усмешке. На долю секунды он перепутал Элисон Фокс с ее более ловким alter ego[3]. Что задумала Лисса Рейнард? — гадал Марч, томимый смутными предчувствиями.
И часа не прошло, как ридикюль Элисон уже распух от выигранных в вист денег. Поднявшись из-за стола, она перешла в другой конец комнаты, где ее снова радостно приветствовали знакомые. Господи Боже, подумал Марч, он ведь только что наблюдал, как его заклятый враг облапошил старинную приятельницу его тетушки — и, насколько он мог судить, на весьма значительную сумму. С трудом подавив ярость, граф весь следующий час следил за игрой Элисон. Куча фишек перед ней постепенно росла. Когда она наконец встала из-за карточного стола, в ридикюль ее не влезло бы больше ни единой монетки.
Внезапно до Марча дошло, что не одного его интересуют действия Элисон. Из тени в противоположном конце комнаты внезапно вынырнула чья-то фигура и поспешила вслед ничего не подозревающей девушке, грациозной походкой шедшей к выходу. Ускорив шаг, Джек Кроуфорд догнал свою жертву и фамильярным жестом коснулся ее плеча. Элисон круто повернулась и без единого слова передала ему все банкноты и монеты из ридикюля. Все шло, как Марч и предполагал. Джек Кроуфорд был — или и по сей день остается — любовником Элисон. Они, несомненно, до сих пор сообщники. Должно быть, Кроуфорд приехал в Бат специально для того, чтобы снова наладить отношения со своей потаскушкой. И кто стал бы упрекать его? Ведь эта девица — поистине золотой рудник.
Сообщники обменялись парой тихих фраз, а потом Кроуфорд, насмешливо поклонившись, заспешил прочь, а Элисон осталась одна, выглядя, как сумрачно заметил Марч, донельзя хрупкой и уязвимой.
Прогнав непрошеную мысль, он зашагал к Элисон.
— Пробовали удачу за картами? — якобы небрежно полюбопытствовал он.
Элисон заметно побледнела, но вздернула подбородок и спокойно ответила:
— Да, леди Мелкшэм предложила мне составить ей партию.
— Надеюсь, нынче вечером ваши попытки увенчались успехом?
В голосе графа не слышалось ничего, кроме вежливого любопытства, но смех Элисон получился несколько вымученным.
— В противовес прошлому разу? Да, милорд. Рада, хотя и сама удивляюсь, сообщить вам, что сегодня я в довольно большом выигрыше.
От этого признания брови Марча изумленно взлетели. Ну конечно, почти тут же пришел он к заключению, если бы она солгала, то ее ложь всплыла бы на поверхность, стоит леди Эдит повстречаться с леди Мелкшэм, чтобы вдоволь поболтать. Марч наморщил лоб. Как быть с леди Эдит? Если эта гнусная Фокс собирается снова запустить свои цепкие коготки в денежные мешки великосветского общества, то надо поскорее рассказать все тете. Но это известие причинит ей сильнейшую боль. Сможет ли она, в ее-то возрасте, справиться с подобным потрясением? Марч выругается про себя, но с самой светской улыбкой протянул Элисон руку, приглашая ее на контрданс. Партнеры в обоюдном молчании механически проделывали все положенные фигуры, и постепенно лицо Марча начало проясняться. А когда они с Элисон проделывали последнее па, улыбка, игравшая на его лице, была уже совершенно искренней. В голове у него созрел изумительный план, как окончательно и бесповоротно уничтожить мисс Элисон Фокс.
«В жизни не было такого утомительного и длинного вечера», — подумала Элисон, без сил опускаясь на свою кровать пару часов спустя. Несколько бесконечно долгих минут она просто сидела, уставившись в пустоту, прежде чем поднялась и стала готовиться ко сну. По крайней мере, устало думала она, это гнусное дело не отнимет у нее слишком много времени. Уже сегодня она отдала Джеку Кроуфорду больше пятидесяти фунтов. Еще несколько вечеров за карточным столом — и она выполнит свою часть обязательств по их проклятой сделке.
Нахмурившись, Элисон присела перед зеркалом. Внезапно на ум ей пришла мысль о новой вставшей перед ней проблеме. Ее сегодняшний неожиданный выигрыш стал предметом весело-удивленных пересудов — но и только. Когда же она выиграет в следующий раз, остальным игрокам станет уже не так весело. Элисон отлично знала всех, у кого выиграла сегодня, и, что хуже, леди Эдит тоже их знала. Неожиданное мастерство вчерашней неумехи будет у всех на устах. Лорд Марчфорд непременно услышит о нем. И что тогда?
Тогда она пропала. Марч, она уверена в этом, тут же увидит связь между внезапно приобретенным талантом Элисон Фокс и феноменальным искусством Лиссы Рейнард. Нет, ему никак нельзя знать о ее успехах за карточным столом.
Сердито отшвырнув расческу, которой машинально водила по волосам, Элисон залезла под одеяло и широко раскрытыми глазами уставилась в потолок. Какая, право, досада, что Бат такой крохотный городок, где все знают все обо всех…
Нет, постойте-ка! Она так давно вращалась исключительно в узком кругу, составлявшем великосветское общество Бата, что напрочь позабыла о том, что в городе есть и иные сословия. Под хрупким ледком дворянства залегал прочный и солидный слой зажиточных горожан, которые, хотя и уступали в богатстве знати, все же рады были внести свою лепту в процветание карточной игры, отметившее эпоху Регентства.
