— Ах, так! Да я те… я те яйца на шее завяжу, через уши! Ты хорек напаленый! Ты сюда слушай, э… — Тед окончательно потерял инициативу и уверенность его упала до нуля.
— Все, я правильно понимаю? Новой информации нет? До связи. — Одурманенный капитан картинно поднял руку в прощальном жесте и вырубил связь.
Одноглазый уставился в серую рябь помех залившую сочную, до того, картинку и никак не мог прийти в себя, дрожа от бешенства.
— Мы ж в натуре полтрюма вывалим… он че, не понимает, обдолбыш… — Голос у Одноглазого был испуганным. Переговоры явно зашли в тупик и дальше… нужно было в самом деле возвращаться в шлюз, подрывать заряд и молить высшие силы о спасении во всем, что начнется после.
— А яму насрать… Это же живовоз — тута пожизненное отбывают. Чем они себя бодрят — непонятно, но просто зомби какие-то… — Бен вздохнул. Дело принимало худой оборот.
Пираты замерли полукругом перед пультом связи. Подрыв шашки гарантированно разрушит треть шпангоута правого борта транспортника. Удастся ли уцелеть до того момента, когда «Корсар» сможет подойти, спустить шлюпку и забрать абордажников… Вопросами величины шансов не стоило задаваться для сохранения оставшихся капель воли.
Более мерзкого места для принятия важных решений, чем трюм мясовоза — за полжизни не сыскать.
— Дай мне, командир… — Риккол оттолкнул Теда плечом от пульта и, не дожидаясь реакции Бена, тисканул клавишу вызова. — Мостик! Прием…
— Да-да… у вас нашлось что-то новенькое?.. — Живо откликнулся капитан свинарника. Лицо его, однако, выдавало эмоции человека не определившегося — хочется ли ему общаться дальше, или уже нет. — Не отнимайте у меня время попусту… впрочем, отнимайте… так что там у вас?
Рикколу было все равно. Тело подчинялось какому-то двигательному центру мозга. Тот, в свою очередь — какому-то логистическому. Но меня в этом всем нет. Ни желания, ни мотивов, ни надежд, ни боли, ни радости. Только пустота, сожравшая личность, небытие, растворившее душу, и вполне понятные действия, производимые просто так, из чистой фрустрации.
— Капитан, давай я тебе обрисую ситуацию, а ты сам подумаешь, как поступить правильно… — Слова выговаривались автоматически, смрад атмосферы через открытое для разговора забрало отошел на сто двадцать пятый план, голос был хриплым и пустым. — Кислорода у нас на пять минут. Выхода у нас нет, раз подыхать — значит подыхать будем в полный рост. Я понимаю, что тебе это все похеру. Просто попробуй подумать, как профессионал. С одной стороны — кранты кораблю, грузу, команде и тебе самому. Не смотря на то, что тебя это все не ипет… — Рикк говорил ровно и совершенно безучастно. Наверное, именно эта мертвая безучастность и побудила одурманенного кэпа внимать лейтенанту, словно узнав своего. Кэп порывался несколько раз вставить, что, де, можете не напрягаться приводить доводы — меня они совершенно не интересуют, но каждый раз Сторр опережал его, капитан соглашался, кивал, и продолжал внимательно слушать. — Просто оцените этот факт по-деловому, по-капитански. Со всех сторон — один пассив. Хоть и никакой разницы нет. Другой вариант — вы открываете шлюз и пропускаете нас через судно до рубки. Оттуда, через посадочный трап мы выходим на шлюпочный бот. И остаемся добрыми приятелями. Понимаю, что вам неважно… При втором варианте — сплошной актив. Корабль цел, груз цел, команда цела. Я гарантирую — мы ничего не повредим, ничего с собой не возьмем. Думайте капитан… — Сторр сдернул с пояса Одноглазого Теда прямоугольный брусок взрывчатки и демонстративно дернул шнурок пусковой катушки. — Таймер на десяти минутах. Я жду вашего решения капитан. И поверьте… мне все гораздо более безразлично, чем вам и даже больше, чем вы можете себе представить.
Худой наркоман по ту сторону экрана уперся в лицо Рикка немигающими маслинами. Он плавно наклонялся, будто постепенно сползал с кресла и собирался вот-вот взлететь под потолок.
В рубке нет гравитации. Эфокардоброинал. Лишь его действие несказанно усиливается в невесомости. Ребята гравитационные модули отключают и тащатся… Адская смесь. Подавляет любые переживания. Его прописывают в микроскопических дозах, чтобы люди не сходили с ума при долгом пребывании в неменяющихся обстоятельствах. А уж какими дозами люди его употребляют — ведомо исключительно им самим.
— Как интересно вы все говорите. Как же я могу принять решение, если ваши критерии не имеют для меня никакого веса… — Кэп столь нудно выговаривал эту фразу, что у Бена натурально свело рот судорогой, как от скрипящего пенопласта. — Ладно, неинтересно. У вас все? До связи…
Внеземной кэп отключился.
Одноглазый Тед истерично мотылял головой и крутил пальцем у виска:
— Сторр, ты идиот. Нафига ты шнур-то дергал — она же через десять минут взорвется… Бенни, ты понял, да… Слушай, пристрели этого лейтенантского, или дай мне… не, ты слышишь, а… или я сам его щаз попишу…
— Ша! — Бен гаркнул неожиданно громко и пару человек из полукруга присели. — А-а- атставить!..
Шлюз зашипел нагнетаемой воздушной завесой, створки его расцепились и медленно поползли в разные стороны, освещая кучку абордажников всполохами мигающей оранжевой зебры вдоль кромки раздвигающихся панелей.
Кэп решил, что раз ему все равно — так почему бы и не открыть.
Забег вдоль корабля можно смело ставить в ряд с родесскими гонками. Рикк бежал пятиметровыми скачками по осевой балконаде, старательно огибал все углы, выступы и ступени, чтобы не размозжить взрывчатую шашку в вытянутых руках. Он машинально бросал взгляды по сторонам и зачем-то запоминал расположение отсеков гигатоннажника. Громадные площади корабля были пусты, лишь кое-где можно было заметить желтый комбинезон или два, да и то — преимущественно в лежачем положении.
Вряд ли кто-то есть у охранных турелей. Здесь — вневременье и беспространство. И, кажется Бен был прав — пожизненные.
Док капитанского мостика зиял открытым входом, гравитация была активирована, кэп развалился в барской позе перед пультом и указывал на приветливо распахнутый траповый шлюз, используемый обычно для восхода командного состава на корабль.
Сторр метнул шашку в узкий лаз, дерганул рычаг блокировки люка и, тяжело дыша, сел на пол, чтобы хоть как-то свести воедино круги перед глазами. Мутные слизняки скатывались по скафандру на пол и собирались в дрожащий студень, медленно разливающийся удушливым пятном.
Не успела струя сжатого воздуха шлюзовой продувки отнести брусок на сотню метров от судна, как он разорвался ослепительной вспышкой и густое облако изоплазмы взросло мгновенным шаром, стремительно расширяющимся и набирающим прозрачность.
Минуты через две неспешным шагом на мостик вплыл Бен со свитой. Он огляделся, по-хозяйски уселся в пустующее кресло второго пилота, закинул ногу на ногу и поднял забрало визира.
— Связь давай… — Он поднял палец и многозначительно взглянул на растворившегося в отрешенности капитана. — Не боись, кэп. Пиратское слово — закон. Ниче не тронем…Счас шлюпочку организуем и — восвояси…
— Да пожалуйста-пожалуйста… — Желтяк закатил глаза. Перло его явно не по-детски. — А нет — так оставайтесь… только нудно здесь…
Бен хмыкнул.
Одноглазый Тед нарезал круги перед панорамным смотровым иллюминатором и никак не мог угомониться — чо за толерантности, в кабине-то и сейфик имеется… чо за игры в благородство…
Рикк закрыл глаза и отключил микрофон внешних шумов. Он не хотел больше видеть ни Рыжего, беззвучно шевелившего губами в неспешной беседе со штурманом «Корсара», ни злобных взглядов старшего вскройщика, ни улыбки кэпа, утонувшего в самозабытье, ни звездной диорамы в квадрате смотровой витрины.
В голове не было ни единой мысли. Только желание. И самое неприятное — не различимо какое именно.
Умереть?..
Шлюпбот притащился только через тридцать минут.
Ну, и как теперь прикажете воспринимать происходящее? Настоящее всегда есть следствие прошлого
