Через пару минут после окончания разговора компьютер Дэнс пискнул — пришло новое письмо.
— Есть, — сказала Дэнс Боулингу.
Профессор подошел сзади и наклонился к монитору, опершись на спинку кресла. От Боулинга едва уловимо пахло лосьоном после бритья. Неплохим лосьоном.
— Ясненько. Здорово. Сами понимаете, что ip-адрес — это набор символов, не более. Надо связаться с провайдерами, и они уже выдадут реальные адреса. Я прямо сейчас начну пробивать их.
Дэнс распечатал список из тридцати ников с ip-адресами и передала его профессору. Получив необходимое, тот вновь удалился в угол кабинета и застучал по клавишам ноутбука.
— У меня кое-что наклевывается, босс, — подал голос Ти-Джей, который успел вывесить фото маски на нескольких сайтах и в блогах. Проведя пальцами по рыжим кудряшкам, он попросил: — Жду оваций.
— Сначала инфа.
— Маска копирует образ одного героя компьютерной игры. — Еще раз глянув на фото, Ти-Джей уточнил: — Его зовут Кветцаль.
— Как-как?
— Кветцаль, демон, убивающий взглядом. Он — точнее, оно — не разговаривает, мычит, потому что ему зашили рот.
— И ненавидит всех, кто разговаривает? — спросила Дэнс.
— Фрейда на него нет, — сказал Ти-Джей.
— Точно подметил, — улыбнулась Дэнс.
— Игра называется «Дайменшнквест».
— Гмошная эрпэгэшка, — уточнил Боулинг, не отрываясь от работы.
— Что?
— «Дайменшнквест» — это глобальная многопользовательская онлайновая ролевая игра. Я такие называю гмошными эрпэгэшками. «Дайка» — самая популярная.
— Нам от этого легче?
— Пока не знаю. Увидим, когда пробьемся в компьютер Тревиса.
Профессор говорил очень уверенно, и от этого Дэнс чувствовала себя спокойней.
— «Когда» — не «если». — Она откинулась на спинку кресла, достала сотовый и набрала номер матери. Не отвечает.
Дэнс позвонила отцу.
— Привет, Кэти.
— Привет, пап. Как мама? Она трубку не берет и сама не звонит.
— Ну… она расстроена, сама понимаешь. Не в духе, вот и не хочет ни с кем разговаривать.
Хм, а сколько она прошлой ночью проболтала с Бетси?
— От Шиди новости есть?
— Нет, он занят, ищет что-то.
— Пап, мама же ничего никому не сказала? Пока была под арестом?
— Не сказала полиции? — уточнил Стюарт.
— Полиции или Харперу.
— Нет.
— Вот и отлично.
Попросить бы мать к телефону… хотя нет. Отказа Дэнс слышать не хочет.
— На ужин ко мне заглянете? — чуть веселее спросила она.
Отец заверил дочь, что да, они с мамой приедут на ужин.
Хотя по интонации Дэнс поняла: Стюарт лишь попытается приехать.
— Люблю тебя, пап. Передай маме, что ее я тоже люблю.
— Пока, Кэти.
Некоторое время Дэнс молча смотрела на телефон, затем встала и быстрым шагом направилась к кабинету начальника. Вошла она без стука.
Оверби только-только закончил телефонный разговор. Кивнув на аппарат, он спросил:
— Есть зацепки по делу Морган? Что-нибудь по поводу биохимического оружия? Мне звонили из новостной службы Девятого канала.
Шеф беспокойно посмотрел на Дэнс, ожидая ответа.
— Нет никакого биохимического оружия, Чарлз, — закрыв за собой дверь, сказала Дэнс. — Это все слухи.
Дэнс кратко обрисовала ситуацию: доложила о маске, газе, приготовленном из бытовой химии, и о том, что Тревис любит бывать на побережье.
— Чилтон, кстати, помог. Выдал ip-адреса пользователей.
— Хорошо.
Зазвонил телефон. Оверби, глянув на экран определителя, дождался, пока трубку снимет секретарь.
— Чарлз, вы знали, что Харпер собирался арестовать мою маму?
Шеф прищурился.
— Я… нет, я вообще был не в курсе.
— Что вам сказал Харпер?
— Что приехал оценивать рабочую нагрузку, — живо, оправдываясь, протараторил Оверби. — Я же вчера говорил.
Врет или нет? Дэнс не могла понять. Почему? Она нарушила старейшее правило кинесического анализа: утратила контроль над эмоциями. Таланта как не было.
— Харпер копался в моих делах, выискивал: не подменила ли я записи о смерти Миллара.
— О, сильно сомневаюсь.
Воздух в кабинете загудел от напряжения, которое тут же пропало, стоило Оверби улыбнуться.
— Кэтрин, вы слишком переживаете. Погодите, вот проведут расследование, и все встанет на свои места. Успокойтесь.
Известно ли Оверби нечто такое, о чем не знает Дэнс?
— Откуда такая уверенность, Чарлз? — не сдерживая эмоций, спросила агент.
— Ваша мать невиновна, — удивленно ответил Оверби. — И так ясно: Иди Дэнс мухи не обидит. Кому, как не вам, знать о ее невиновности!
Дэнс вернулась в БО и прошла в кабинет агента Конни Рамирез. Знойная латиноамериканка невысокого роста с черными, тщательно уложенными волосами, агент Рамирез имела множество наград и была гордостью местного отделения бюро, да и всего КБР. В свои сорок она получила предложение занять руководящую должность в головном офисе — в ФБР ее тоже звали, — но Рамирезы давно прикипели к местным посадкам латука и артишоков, и Конни не хотела отрываться от клана. Стол у нее в кабинете был полной противоположностью столу Дэнс: аккуратный и чистый; на стене — благодарственные грамоты в рамках и большие семейные фотографии: три здоровенных паренька (сыновья) и сама Рамирез с мужем.
— Привет, Кон.
— Как дела у матери?
— Догадайся.
— Бредовое обвинение, доложу я тебе, — сказала Конни с легким мелодичным акцентом.
— Собственно, зачем я пришла. Есть просьба, очень большая.
— Чем смогу — помогу.
— Я подрядила Шиди.
— А, гроза копов.
— Сама я не собираюсь ждать, пока он раскопает новые детали. В больнице Генри отказался выдать записи о посетителях за тот день, когда умер Хуан.
— Генри? Отказался? Вы же друзья.
— Его запугал Харпер.
