– Сам ты стопор, Верчич! – иногда кричал Юлдашев.
Он был умелым водителем и добрым парнем. К сожалению, в компании Орынбасара Кортабаевича Арынова Юлдашев вспоминал, что он тоже заслуженный дед, и становился невыносим. Стоило Арынову отбыть на работы (его старались держать подальше от молодых во избежание уголовного дела), Юлдашев через день-два приходил в себя и снова всем улыбался.
А мимо огневой по Днепру шла яхта.
Дальний берег скрывался в жарком мареве.
– Вторая, стой! Машину в боевое положение… Развернуть!
– Юлдашев, стопор! Заряжающие, наверх!
Бум! Бум! Хрясь!
– Взяли!
Бац! Дзынь!
– Прицел сюда!
– Лови!
– Сука-а!..
Хрясь!
– Не кидай в меня прицелом, сука! А если я не поймаю?!
– Младший сержант Драгой, отставить материться на огневой позиции. Младший сержант Мельничук! Не сметь швыряться прицелом! Сержант Вася… Голиней! Что за бардак?!
– Виноват, тарщ ктан. Оператор! Верчич! Не спать!
– Цыц, салага. Внимание! Пошла!
Бзз… Жжж… Хрясь!
– Верчич, ты стопор!
– Задолбал! Не говори мне под руку! Я сейчас не ту кнопку нажму, людям руки отдавит. Ты сидишь там, лыбишься?! Вот и сиди!
– Гы-гы-гы… Сам сидишь, лыбишься.
– Я тут по делу сижу. У меня пульт.
– Сам ты пульт.
Жжж… Хлоп!
– Ускорить готовность!
– Вася, мать твою, ты прямо как сержант в учебке. «Ускорить готовность», сам-то хоть понимаешь, что говоришь?
– Заряжающие, ушли с брони!
Бум-бум-бум.
– Заряжай!
Жжж… Чпок! Хлоп! Бздынь!
…И так мы суетились, пока Масякин не устал на нас смотреть.
– Хватит, – сказал он. – Верчич и Кононенко! Останетесь тут. Вдруг кто-нибудь шибко умный явится грабить нашу огневую. Скажете, что здесь ББМ стреляет. Если это не поможет, в драку не лезьте. Прыгайте в машину, дуйте полным ходом в лагерь, и там доложите. Пока отдыхайте, мы вам обед сюда привезем. Вася! Зачехляйте казенную часть, поехали обедать.
Мы зачехлили миномет и заняли места на броне. Верчич заботливо вручил капитану Масякину подушку, чтобы мягче было сидеть на командирской башенке. Масякин снял фуражку, надел шлемофон, огляделся, проверяя, цепко ли мы держимся, не свалится ли кто на ходу. И сказал: «Поехали».
Манеру ездить на броне наши офицеры привезли из Афганистана. «Тюльпаны» и «Пионы» редко оказывались там, где по ним стреляют, а вот там, где взрываются на минах – частенько. Конечно мы умели ездить по-боевому, нам специально показывали, что это за счастье: трястить в глухой бронированной коробке, света белого не видя, колотясь обо все углы и обалдевая от грохота (с тех пор я очень уважаю шлемофон). Поэтому при малейшей возможности мы выбирались наверх.
Это было просто здорово. Гусеничная машина, когда хорошо разгонится, идет по бездорожью как на лыжах. Главное видеть, что впереди, и предугадывать действия механика – тогда удовольствия море. Мы очень любили кататься на минометах и кашээмках.
Юлдашев плавно тронул миномет, вывел его на дорогу и покатил, набирая скорость.
Дорога – просто две колеи – шла сначала по ровной степи, а потом ныряла в барханы, вздымавшиеся метра на два по обе стороны. Длиннющий каньон тянулся до самого лагеря.
В этот каньон и выскочил откуда-то слева ГАЗ-66.
С полным кузовом тех самых десантников.
И началось.
Десант, как известно, крут. Круче десанта только морпехи – у них форма черная. Круче морпехов только
