ответил генерал. — Я также нахожусь здесь как сугубо частное лицо. Скажу лишь, что, благодаря моим старым связям в Императорской армии, я имею доступ в определенные круги Токио, которые весьма заинтересованы в получении вашей информации.
«Странный разговор, — думал Тагоми. — Однако неприятным его не назовешь. В нем есть что-то музыкальное: так же освежает и успокаивает».
Они сели.
— Без предисловий, — начал господин Бэйнс. — Я хотел бы проинформировать вас и в вашем лице известные круги о том, что в Рейхе в завершающей стадии разработки находится план «Lo?wenzahn» — «Одуванчик».
— Так, — генерал кивнул с таким видом, будто он уже об этом слышал.
«Однако, — догадался Тагоми, — на самом деле он с нетерпением ожидает продолжения».
— План «Одуванчик», — говорил Бэйнс, — заключается в том, чтобы спровоцировать вооруженный конфликт на границе Соединенных Штатов и Скалистых Гор.
Генерал вновь кивнул и вяло улыбнулся.
— Подразделения Соединенных Штатов подвергнутся внезапной атаке, что, в свою очередь, вынудит их перейти границу и нанести удар по расположенным вдоль ее линии регулярным частям Штатов Скалистых Гор. Армия Соединенных Штатов уже располагает картами дислокации войск на Среднем Западе. Первый этап операции на этом заканчивается. Второй этап предусматривает вовлечение в конфликт Германии. В поддержку Соединенным Штатам прибудет подразделение парашютистов-добровольцев из Вермахта. Впрочем, и это — не более, чем маскировка плавного замысла.
— Так, — проговорил генерал, слушая с огромным напряжением.
— Цель плана «Одуванчик», — продолжал Бэйнс, — внезапная массированная ядерная атака Японских островов…
Господин Бэйнс умолк.
—…с целью уничтожения императорской семьи, войск территориальной обороны, большей части военно-морского флота, гражданского населения, объектов промышленности и мест сосредоточения ресурсов, — продолжил за него генерал Тедеки. — А также в целях поглощения Рейхом заморских территорий Японии.
Господин Бэйнс по-прежнему молчал.
— Что-нибудь еще? — осведомился генерал.
Господин Бэйнс, казалось, не понял.
— Назовите, пожалуйста, дату, — уточнил генерал.
— Смерть Бормана спутала все карты. По крайней мере, я так полагаю. Сказать точно — нельзя, поскольку в настоящее время контактов с Абвером у меня нет.
После минутного молчания генерал произнес:
— Пожалуйста, герр Вегенер, продолжайте.
— Мы предлагаем японскому правительству вмешаться во внутренние дела Рейха. Я прибыл сюда именно с таким предложением. План «Одуванчик» поддерживается в Рейхе лишь отдельными кругами. Многие выступают против. Мы надеялись, после смерти канцлера Бормана к власти придут противники этого плана.
— Однако, пока вы находились здесь, — снова продолжил за него генерал, — герр Борман скончался, и политическая ситуация стала развиваться по своим законам. В настоящее время рейхсканцлер — доктор Геббельс. Борьба завершена. — Пауза. — Каково отношение пришедших к власти к плану «Одуванчик»?
— Доктор Геббельс одобряет и поддерживает его.
Тагоми, про которого совсем забыли, прикрыл глаза.
— А кто выступает против? — осведомился генерал Тедеки.
— Генерал СС Гейдрих.
— Я поражен, — произнес генерал Тедеки. — Просто не верится. Это достоверная информация, или вы излагаете свою точку зрения и предположения ваших друзей?
— Восточную администрацию, то есть управление нынешними японскими территориями, предполагается подчинить Министерству Иностранных Дел — людям Розенберга, сотрудничающим непосредственно с Рейхсканцелярией. В прошлом году это явилось предметом ожесточенных споров в руководстве. Фотокопиями стенограмм я располагаю. На право управлять этими землями претендовала также полиция, но безуспешно. Они должны отвечать за колонизацию Космоса: Марса, Луны, Венеры. Вот область их контроля и управления. С момента разграничения сфер компетенции полиция всячески поддерживает космическую программу, противопоставляя ее плану «Одуванчик».
— Соперничество, — произнес генерал Тедеки. — Одна группировка стремится одолеть другую. Во имя вождя. Чтобы ему, якобы, уже ничто не угрожало.
— Это правда, — согласился Бэйнс. — Именно поэтому меня и прислали сюда с предложением, с просьбой о вмешательстве. Еще не поздно: ситуация продолжает оставаться нестабильной. Пройдет несколько месяцев, пока доктор Геббельс укрепит собственные позиции. Ему придется подчинить полицию, возможно, даже уничтожить Гейдриха, а заодно и верхушку СС и СД, И лишь когда все это произойдет…
— Вы предлагаете поддерживать Службу безопасности? — перебил его генерал. — Самую дегенеративную госструктуру Рейха?
— Именно так, — подтвердил Бэйнс.
— Император никогда не одобрит подобной политики. Он считает: отборные части Рейха — те, кто носит черные мундиры, в том числе и с изображением мертвой головы, — воплощение зла.
«Зло, — подумал Тагоми. — О да, это правда. Вправе ли мы во имя спасения нашей жизни содействовать его приходу к власти? Не явится ли это последним парадоксом нашего земного существования? Он не в силах противиться выбору. Но почему человеку приходится действовать под давлением подобных этических дилемм? Ведь здесь не найти дороги, все смешалось, — хаос света и тьмы, призрачного и реального».
— Единственным обладателем водородной бомбы, — объяснял между тем Бэйнс, — остается Вермахт. Применение этого вида оружия уничтожения чернорубашечниками возможно исключительно под контролем армии. Канцлер Борман так и не допустил, чтобы полиции досталось ядерное оружие. План «Одуванчик» — от начала и до конца — должен осуществляться Генштабом.
— Я это учитываю, — проговорил генерал.
— Действия чернорубашечников своим вероломством и жестокостью превосходят все, что делалось Вермахтом, но все же власти у них значительно меньше. Приходится брать в расчет исключительно реалии, — фактическую расстановку сил, а отнюдь не этические намерения.
— О да, мы должны оставаться реалистами, — вмешался наконец господин Тагоми.
Господин Бэйнс и генерал Тедеки только взглянули на него. Генерал вновь обратился к Бэйнсу:
— И что же вы предлагаете? Установить контакт с СД прямо здесь, в Тихоокеанских Штатах? Непосредственно связаться с этим… не помню, кто здесь шеф СД. Думается, какой-нибудь мерзавец.
— Местной СД ничего не известно, — сообщил Бэйнс. — Ее шеф, Бруно Крайц фон Мере — старый партийный служака. «Ein Altparteigenosse». Кретин. В Берлине никому и в голову не пришло сообщать ему хоть что-то. Это всего лишь тупой исполнитель.
— В таком случае, кто же? — в голосе генерала проявилось нетерпение. — Местный консул, посол Германии в Токио?..
«Этот разговор ничего не даст, — думал Тагоми. — Несмотря на то, что от его результатов зависит так много. Им никогда не разобраться во всех этих безумных междоусобицах нацистов, в этом чудовищном болоте интриг: нормальный мозг не в состоянии постичь этого».
— Необходимо все продумать и осуществить надлежащим образом, — проговорил господин Бэйнс. — При помощи посредников. Например, через приближенного Гейдриха, занимающего руководящий пост где- нибудь за пределами Рейха, желательно в нейтральной стране. Или через кого-то, кто часто совершает челночные рейсы Берлин — Токио.
— У вас есть на примете кто-либо конкретно?
— Да. Итальянский министр иностранных дел, граф Чиано. Это интеллигентный, серьезный и
