мужественный человек, горячо преданный делу международного взаимопонимания. К сожалению, у него нет никаких контактов с СД. Однако он мог бы действовать через посредника в Германии, — допустим, представителя промышленных кругов, например, через Крупна или генерала Шпейделя или, может, через кого-нибудь из «Ваффен-СС». Эта организация не отличается столь фанатичной направленностью; в немецком обществе их позиция ближе к центристской.
— А ваше учреждение, Абвер… нет ли шансов выйти на Гейдриха через вас?
— Чернорубашечники полны ненависти к нам. Вот уже двадцать лет они добиваются нашей ликвидации.
— А вы сами, не подвергаетесь ли вы чрезвычайной опасности? — спросил генерал Тедеки. — Насколько мне известно, здесь, на Побережье, они весьма активны.
— Активны, но бездарны, — ответил Бэйнс. — Им, пожалуй, пригодился бы представитель МИДа — Райс. Вот это ловкач, я вам скажу, однако он настроен против СД.
— Мне бы хотелось иметь эти фотокопии, — произнес генерал. — Для последующей их передачи моему правительству. И, пожалуйста, — все материалы, касающиеся внутренних разногласий в Германии, — все, чем вы располагаете… И еще какое-нибудь доказательство объективного характера. — И после минутной паузы повторил: — Да, объективного характера.
— Разумеется, — сказал господин Бэйнс. Он достал из кармана пиджака плоский серебряный портсигар. — В каждой сигарете — микрофильм. Можете убедиться лично.
Он передал портсигар генералу.
— А как быть с этим? — осведомился тот, рассматривая портсигар. — Вещь достаточно ценная, чтобы вот так просто взять ее. — Он попытался извлечь сигареты.
— Оставьте вместе с портсигаром, — сказал, улыбаясь, Бэйнс.
— Спасибо, — генерал с ответной улыбкой спрятал портсигар.
Загудел зуммер. Тагоми нажал кнопку интеркома.
Раздался взволнованный голос Рэмси:
— Внизу в холле группа людей СД пытается захватить здание. Охрана «Ниппон Таймс» препятствует этому. — Откуда-то снизу, с улицы, донесся приглушенный расстоянием вой сирены. — Жандармерия и «Кемпетай» уже выехали.
— Благодарю вас, господин Рэмси, за столь своевременное предупреждение. Вы поступили совершенно правильно.
Бэйнс и генерал напряженно слушали.
— Господа, — обратился Тагоми. — Всех этих разбойников, несомненно, перебьют раньше, чем они попытаются добраться сюда. — И добавил уже для Рэмси:
— Прошу вас позаботиться об отключении электропитания лифтов.
— Слушаюсь, господин Тагоми, — ответил Рэмси.
— Что ж, будем ждать, — сказал Тагоми, открыл ящик стола и вынул коробку. Раскрыв ее, извлек «Кольт-44» — идеально сохранившийся экземпляр времен гражданской войны. Вещь, способную украсить любую коллекцию. Отложив в сторону коробочку с порохом, пулями и гильзами, принялся заряжать револьвер. Бэйнс и генерал следили за его действиями с величайшим изумлением.
— Из моей личной коллекции, — объяснил Тагоми. — В свободное время, от нечего делать, я много тренировался на скорость заряжания и степень готовности к стрельбе. И, признаться, сопоставление моих результатов с достижениями других участников этого рода соревнований всегда оказывалось в мою пользу. Однако по прямому назначению использовать его мне еще не приходилось.
Переложив револьвер в правую руку, он направил его на дверь и стал ждать.
Фрэнк Фринк сидел у работающего шлифовального ставка, прижимая к войлочному диску почти готовую серебряную сережку. Пыль от шлифовальной пасты запорошила очки, въелась под ногти и в кожу ладоней. Сережка в форме спиральной раковины разогрелась от трения, но Фрэнк лишь сильнее прижимал ее к диску.
— Не усердствуй слишком, — проговорил Эд Мак-Карти. — Пройдись по выступающим частям, впадины можно оставить такими, как есть.
Фрэнк в ответ лишь крякнул.
— Серебряные изделия пользуются большим спросом, если они не слишком отполированы, — продолжал наставления Эд. — У серебра должен быть налет старины.
«Тоже мне, спрос…» — подумал Фрэнк.
До сих пор им так и не удалось ничего продать. За исключением сданных на комиссию в «Американские Художественные Ремесла», у них не ваяли ничего — ни одного изделия, несмотря на то что они обошли еще пять магазинов.
«Мы не заработали ни гроша, — думал Фрэнк. — Делаем и делаем эту бижутерию, скоро утонем в ней…»
Сережка зацепилась застежкой о войлок, вырвалась из пальцев и, отскочив от защитного щитка, упала не пол. Фрэнк отключил станок.
— Поосторожней там, — бросил Эд, орудуя горелкой.
— Боже, да она не больше фасолины. Там и держать-то не за что.
— Подними сразу, а то забудешь.
«Да пошло оно все к черту», — подумал Фрэнк.
— В чем дело? — спросил Мак-Карти, заметив, что приятель и не собирается подымать заготовку.
— Мы только швыряем деньги на ветер, — сказал Фрэнк.
— Как же тогда торговать — без запаса?
— Но ведь мы же ничего не продали из сделанного.
— Подумаешь, пять магазинов! Это же капля в море.
— По мне, так достаточно и этого.
— Только не надо себя обманывать.
— А я и не пытаюсь, — сказал Фрэнк.
— Слушай, что, наконец, все это означает?
— Это значит — пора нам подыскивать скупщика утиля.
— Ну ладно, — проговорил Мак-Карти, — можешь выходить из дела.
— Охотно.
— Буду работать сам, — Эд вернулся к своей пайке.
— А как мы все разделим?
— Не знаю. Придумаем что-нибудь.
— Выкупи мою долю, — предложил Фрэнк.
— И не подумаю.
Фрэнк быстро подсчитал в уме.
— Отдай мне шестьсот долларов.
— Можешь взять половину из всего, что есть.
— Что, и полмотора от станка тоже?
Оба замолчали.
— Вот обойду еще магазина три, — наконец сказал Мак-Карти, — тогда и поговорим. — Опустив защитную маску, он вернулся к обработке латунной запонки.
Фрэнк поднялся с табурета, отыскал упавшую сережку и положил ее в коробку с готовыми изделиями.
— Пойду покурю, — сказал он и вышел на лестницу.
«Все кончено, — мрачно размышлял он, стоя у дома
и раскуривая «Тьен-ла». — И не нужен никакой Оракул, чтобы это понять. Мы проиграли».
И ведь толком не объяснишь, почему так произошло. А может, не стоит бросать это дело? Попытаться в других магазинах — снова и снова. Или даже в других городах. Однако… Что-то здесь не то. Видно, ничего тут не изменишь, сколько ни силься, сколько ни размышляй.
