частямъ трехъ соединенныхъ королевствъ; но такъ какъ всегда бол?е или мен?е интересно сл?дить за д?йствіями великихъ людей, то мы, для удовольствія читателя, р?шились, основываясь на томъ же протокол?, представить зд?сь по крайней м?р? сущность этой р?чи президента.
'Господинъ Пикквикъ, — продолжаетъ секретарь, — зам?тилъ прежде всего, что слава, какая бы ни была, вообще дорога и пріятна для челов?ческаго сердца. Такъ поэтическая слава дорога и любезна для сердца почтеннаго его друга м-ра Снодграса; слава поб?дъ и завоеваній равном?рно дорога для его друга Топмана, a желаніе пріобр?сти громкую изв?стность во вс?хъ изв?стныхъ отрасляхъ охоты, производимой въ безконечныхъ сферахъ воздуха, воды, л?совъ и полей, бьется наисильн?йшимъ образомъ въ геройской груди его друга Винкеля. Что же касается до него, м-ра Пикквика, онъ, въ свою очередь, откровенно сознается, что и на него также, бол?е или мен?е, им?ютъ вліяніе челов?ческія страсти, челов?ческія чувствованія (громкія рукоплесканія со стороны слушателей), быть можетъ, даже челов?ческія слабости (зрители кричатъ: — 'о, н?тъ! н?тъ'); но въ томъ н?тъ ни мал?йшаго сомн?нія, что, если когда либо славолюбіе пылало въ его груди, то желаніе принести истинную и существенную пользу челов?ческому роду всегда потушало это пламя. Общее благо челов?чества всегда, такъ сказать, окрыляло вс? его мысли и чувства (громкія рукоплесканія). Конечно, что и говорить, онъ чувствовалъ н?которое самодовольствіе и даже гордость въ своей душ?, когда представилъ ученому св?ту свою 'Теорію пискарейя — знаменитую или, быть можетъ, совс?мъ не знаменитую — это другой вопросъ (голосъ изъ толпы — 'знаменитую!' и громкое рукоплесканіе). Пожалуй, онъ охотно соглашался, въ угожденіе закричавшему джентльмену, что его диссертація получила громкую и вполн? заслуженную изв?стность; но если бы даже слава 'Теоріи пискарей' распространилась до самыхъ крайнихъ пред?ловъ изв?стнаго міра, авторская гордость его была бы ничтожна въ сравненіи съ тою гордостью, какую испытываетъ онъ въ настоящую торжественную и р?шительную минуту своего бытія — онъ, Пикквикъ, окруженный знаменит?йшими поборниками науки и просв?щенн?йшими ц?нителями заслугъ, оказанныхъ для нея скромными тружениками (громкія и единодушныя рукоплесканія). Да, спора н?тъ, самъ онъ, покам?стъ, еще скромный и малоизв?стный ('н?тъ! н?тъ!') жрецъ на этомъ поприщ?; однакожъ это отнюдь не м?шаетъ ему чувствовать, что онъ избранъ своими сочленами на великое д?ло чести, сопряженное со многими опасностями. Путешествіе находится до сихъ поръ въ тревожномъ состояніи, и души кучеровъ еще не изсл?дованы съ догматической и критической точки зр?нія. Пусть почтенные сочлены обратятъ свой мысленный взоръ на сцены, почти ежедневно совершающіяся на большихъ дорогахъ. Дилижансы и почтовыя кареты опрокидываются по вс?мъ возможнымъ направленіямъ, лошади б?снуются, лодки погибаютъ въ бурныхъ волнахъ, паровые котлы трещатъ и лопаются (громкія рукоплесканія; но одинъ голосъ вскрикнулъ — 'н?тъ!'). Н?тъ! (Рукоплесканія). Кто же изъ васъ, милостивые государи, р?шился такъ необдуманно закричать 'н?тъ!' (восторженныя и громкія рукоплесканія). Неужели это какой-нибудь тщеславный и несчастный торгашъ, который, будучи сн?даемъ завистью къ ученымъ изсл?дованіямъ и, быть можетъ, незаслуженной слав? его, м-ра Пикквика, р?шился, наконецъ, въ своей неистовой и безсильной злоб?, употребить этотъ низкій и презр?нный способъ клеветы…
'М-ръ Блоттонъ шумно всталъ со своего м?ста и сказалъ: неужели достопочтенный пикквикистъ намекаетъ на него? (между слушателями раздались крики: — 'Тише! Президентъ! По м?стамъ! Да! Н?тъ! Прочь его! Пусть говоритъ!' и прочая).
'Но вс? эти оглушительныя восклицанія отнюдь не смутили великой души великаго челов?ка. М-ръ Пикквикъ, съ благородною откровенностью и см?лостью, отв?чалъ, что онъ точно им?лъ въ виду этого почтеннаго джентльмена. При этихъ словахъ, восторгъ и одушевленіе распространились по всей зал?.
'М-ръ Блоттонъ сказалъ только, что онъ отвергаетъ съ глубочайшимъ презр?ніемъ фальшивое обвиненіе достопочтенн?йшаго джентльмена, и что онъ, достопочтенн?йшій джентльменъ, есть не иное что, какъ шарлатанъ первой руки (сильное волненіе и крики: — 'Тише! Тише! Президентъ! Порядокъ!').
'М-ръ Снодграсъ всталъ со своего м?ста для возстановленія порядка. Онъ взошелъ на президентское кресло (слушайте!) и желалъ знать прежде всего, неужели этотъ непріятный споръ между двумя почтенными джентльменами будетъ продолжаться? (слушайте, слушайте!).
'Президентъ былъ уб?жденъ, что почтенный сочленъ возьметъ назадъ свое нескромное выраженіе.
'М-ръ Блоттонъ, питая глубокое уваженіе къ президенту, былъ, напротивъ, совершенно уб?жденъ, что онъ не нам?ренъ брать назадъ своихъ словъ.
'Президентъ считалъ своею непрем?нною обязанностью потребовать объясненіе отъ почтеннаго джентльмена: въ общемъ ли смысл? употребилъ онъ выраженіе, сорвавшееся съ его языка?
'М-ръ Блоттонъ посп?шилъ удовлетворительно объяснить, что — отнюдь не въ общемъ. Все, что говорить онъ, было имъ собственно сказано въ пикквикскомъ смысл? словъ и значеній (слушайте, слушайте!). Съ своей стороны, ему пріятно было, пользуясь этимъ случаемъ, признаться, что самъ онъ, лично, питалъ глубочайшее уваженіе къ достопочтенному джентльмену, и что онъ считалъ его шарлатаномъ исключительно и единственно съ пикквикійской точки зр?нія (слушайте, слушайте!).
'М-ръ Пикквикъ, съ своей стороны, былъ совершенно доволенъ благороднымъ, чистосердечнымъ и вполн? удовлетворительнымъ объясненіемъ своего почтеннаго друга. Онъ уб?дительно просилъ также зам?тить и принять къ надлежащему св?д?нію, что его собственныя выраженія и объясненія были всец?ло запечатл?ны духомъ пикквикійскимъ' (громкія и единодушныя рукоплесканія).
Такъ кончилась знаменитая р?чь и не мен?е знаменитыя пренія членовъ Пикквикскаго клуба. Это зас?даніе сд?лалось источникомъ плодовитыхъ и самыхъ благод?тельныхъ посл?дствій. Въ оффиціальныхъ документахъ мы, къ несчастію, не встр?тили т?хъ фактовъ, съ которыми читатель познакомится въ сл?дующей глав?; но т?мъ не мен?е мы см?ло ручаемся за ихъ достов?рность, потому что мы почерпнули ихъ изъ писемъ и другихъ подлинныхъ манускриптовъ, заслуживающихъ всякаго уваженія.
Глава II. По?здка перваго дня и приключенія перваго вечера, съ изображеніемъ посл?дствій, ознаменовавшихъ этотъ день и вечеръ
Великол?пное солнце, постоянный и аккуратн?йшій сотрудникъ челов?ческихъ д?лъ и предпріятій, озарило яркимъ св?томъ утро тринадцатаго мая тысяча восемьсотъ двадцать седьмого года. Вм?ст? съ первыми лучами солнца воспрянулъ отъ своего сна и м-ръ Самуилъ Пикквикъ, великое св?тило нравственнаго міра, будущій благод?тель челов?чества, готовый озарить его своими благод?тельными открытіями. Облачившись въ халатъ, онъ открылъ окно своей спальной и бросилъ глубокомысленный взглядъ на міръ земной. Гозуэлльская улица была подъ его ногами; Гозуэлльская улица тянулась по правую его сторону на весьма далекое пространство; Гозуэлльская улица простиралась и по л?вую сторону на такое же пространство; насупротивъ, черезъ дорогу, пролегала та же Гозуэлльская улица.
— Увы! увы! — воскликнулъ м-ръ Пикквикъ, — какъ должны быть близоруки вс? эти философы, которые, ограничиваясь изсл?дованіемъ ближайшихъ предметовъ, доступныхъ для ихъ зр?нія, не думаютъ смотр?ть на высшія истины за пред?лами ихъ т?снаго горизонта! Это все равно, если бы самъ я р?шился всю свою жизнь сид?ть y окна и смотр?ть на Гозуэлльскую улицу, не употребляя никакихъ усилій проникнуть въ сокровенныя области, окружающія ее со вс?хъ четырехъ сторонъ.
Развивая въ своей душ? эту прекрасную идею, м-ръ Пикквикъ съ презр?ніемъ сбросилъ съ своихъ плечъ халатъ, какъ символъ неподвижности и л?ни, и принялся укладывать въ чемоданъ свое платье. Великіе люди, какъ изв?стно, не любятъ церемониться съ своимъ туалетомъ: потребовалось не больше полчаса для того, чтобъ обриться, умыться, од?ться, напиться кофе, и потомъ м-ръ Пикквикъ, захвативъ легкій чемоданъ подъ мышку и уложивъ телескопъ въ карманъ бекеши, отправился на улицу съ записною книгой, готовою принять на свои листы дорожныя впечатл?нія и наблюденія великаго челов?ка. Скоро прибылъ онъ на извозчичью биржу въ Сен-мартинской улиц?, и громогласно закричалъ:
— Эй! Кабріолетъ!
— Готовъ, сэръ, готовъ! — откликнулся хриплымъ басомъ какой-то странный субъектъ людской породы въ с?ромъ байковомъ сюртук?, съ м?дной бляхой и нумеромъ вокругъ шеи. Это былъ сторожъ при извозчичьихъ лошадяхъ, достойный занять не посл?днее м?сто въ какой-нибудь коллекціи р?дкихъ вещей. — Кабріолетъ нумеръ первый, жив?й! — прибавилъ онъ во все горло, остановившись передъ окнами
