Рассказы из Пушкинского дома

времени пятнышками. Издатель Измайлов серьезно рассуждает о «мелких стихотворениях» какого-то Подшивалова. В отделе «Политика» сообщают о возвращении в Россию из Франции великого князя и о сенсации в Англии: принц-регент объявил, что намерен «не позволять принцессе являться ко двору!»

Все это сгорит, исчезнет «в дыму столетий». Ничтожные имена и события окутает мрак забвения. Останется веселое, легкое имя: Пушкин. Запомнил ли его первый читатель? Почувствовал ли он, как широко распахнулись двери русской литературы и как в просторные залы ее проник свежий, вольный ветер?

…А сочинителю всего 15 лет, он учится в Лицее и мечтает стать кавалеристом. Впечатлительный юноша романтически воспринял войну с Наполеоном: подвиги, сражения, опасность! Близилось время выпуска. Все лицеисты задумывались о будущем, одни намеревались поступить на военную службу, другие — в гражданскую. В послании «К другу стихотворцу» так явственно просвечивает юность и вместе с тем непостижимая для молодости мудрость, глубина мысли. Пушкин думает, какую дорогу избрать. Поэзию? Но…

Арист, не тот поэт, кто рифмы плесть умеет
И, перьями скрыпя, бумаги не жалеет.
Хорошие стихи не так легко писать,
Как Витгенштейну французов побеждать.

Военная служба лучше, чем карьера чиновника. А путь литератора труден и тревожен:

Судьбой им не даны ни мраморны палаты,
Ни чистым золотом набиты сундуки:
Лачужка под землей, высоки чердаки —
Вот пышны их дворцы, великолепны залы.
Поэтов — хвалят все, питают — лишь журналы;
Катится мимо их Фортуны колесо;
.   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .
Их жизнь — ряд горестей, гремяща слава — сон.

«Быть славным — хорошо, спокойным — лучше вдвое», — заканчивает поэт свое обращение к другу: ирония юного стихотворца, будто бы достаточно знающего жизнь, чтобы судить о ней.

Однако все гораздо сложнее. За детскими строками встает громада судьбы, прекрасной и трагической, о которой никто еще, и он сам ничего не знает.

Пушкин еще сомневается в своем даровании, колеблется сделать окончательный выбор… Но нет сомнений о призвании друга у лицеиста Антона Дельвига. Он пишет ему послание, за текстом которого отношение всей лицейской братии:

Пушкин! Он и в лесах не укроется;
Лира выдаст его громким пением…

1817 год. Лицей окончен. Пушкин еще некоторое время думает о военной службе:

В шатрах, средь сечи, средь пожаров
С мечом и лирой боевой,
Рубиться буду…

Отец Пушкина, опасаясь за здоровье сына, воспротивился его желанию. Да и друзья отговорили. И в 1817 году он был зачислен в коллегию иностранных дел чиновником 10?го класса в должности переводчика. Но канцелярии созданы не для поэтов… Чиновничья служба не привлекала Пушкина.

…Он появляется в Петербурге в широкополой шляпе «боливар» (получившей название по имени вождя революционного движения в колониях Южной Америки Симона Боливара), в испанском плаще и широком модном черном фраке. Он выделяется одеждой, независимостью, смелостью и остроумием. Нельзя не заметить его курчавую голову и огненные глаза в партере театра, в литературных кружках и светских салонах. Один из современников позже вспоминал: «Как теперь вижу его живого… Очень подвижного… с великолепными большими чистыми и ясными глазами, в которых, казалось, отражалось все прекрасное в природе…»

Популярность его таланта необыкновенно растет. Старшие друзья-поэты с восхищением отзываются о новых произведениях. К. Н. Батюшков заметил, что «маленькому Пушкину Аполлон дал чуткое ухо».

«Чудесный талант! Какие стихи! Он мучит меня своим даром как привидение», — восторженно восклицал В. А. Жуковский, прочитав обращенное к нему стихотворение «Когда, к мечтательному миру…». Особенное впечатление на любителей поэзии произвел отзыв Г. Р. Державина: «Скоро явится свету второй Державин: это Пушкин, который еще в лицее перегонял всех писателей».

Но это далеко не все, что уже можно сказать о нем. В поэте рождается гражданин. Его голос крепнет. Еще в Лицее в послании «Лицинию» дерзко прозвучала строка: «Я сердцем римлянин; кипит в груди свобода…». В Петербурге Пушкин оказывается в кругу будущих декабристов. Ему близки их идеалы, их мечты об уничтожении в России рабства и тирании. В оде «Вольность» голос поэта зазвучал грозно и сильно:

Тираны мира! Трепещите!
А вы, мужайтесь и внемлите,
Восстаньте, падшие рабы!

Пушкин выбрал свою дорогу. Он решил посвятить свою жизнь поэзии, он назвал свою лиру «грозной». Открылся путь к «гремящей славе» и к «горестям». Поэт недолго будет идти по этой дороге, которой избегает «колесо Фортуны». Он восславит свободу и создаст огромный поэтический мир. И когда Пушкин расстанется с Россией, с жизнью, скажут громко: «Закатилось солнце русской поэзии».

Но солнце восходит снова, оно восходит каждый день, и этому постоянству равно бессмертие гения.

ПУШКИН В ВЕРОНЕ

Зима в Вероне пахла цветами и снегом. Он быстро таял, крупные капли воды, качаясь, дрожали на листьях и свежей траве. К полудню солнце уже грело вовсю, нежило лучами, томило.

…Пушкин был высоким, красивым, с курчавой головой. Бертилла сразу узнала его. Спросила:

— Синьор Алессандро, хотите, я покажу вам Верону?

Поэт улыбнулся и протянул ей руку. Держась за руки, они легко сбежали по каменным ступеням на площадь Синьории, где стоит памятник Данте.

— Это великий поэт Италии, — сказала Бертилла. — Его дважды приговаривали к смертной казни, и он умер в изгнании. Посмотрите туда, синьор. Видите, там вдалеке, за Вероной, гора с зубчатыми