– Нет.
– Тебе всегда нравились девушки с большой... – Фиц сделал соответствующий жест.
– Нет. – Блэкберн пошел назад, но Фиц догнал его.
– Слушай, я нуждаюсь в твоем покровительстве, чтобы быть в центре благородного общества. Если ты уйдешь, это будет невозможно.
Блэкберн замедлил шаг. Как он мог недооценивать этого веселого и беззаботного ловкача?
– Сьюзен права, когда называет тебя негодяем.
– Но она говорит это любя, не так ли? – самодовольно ответил Фиц.
– Любя, это мягко сказано. Хотя одному Господу известно, почему она к тебе так относится.
– Потому что она одинокая вдова, она ценит общество обаятельных мужчин, каким я и являюсь. Когда мужчина беден, ему необходимо быть милым. А не таким, как эти сердитые лорды, вокруг которых женщины виляют хвостом.
Фиц искоса посмотрел сквозь туман от тысячи свечей.
– Там толпа.
У Блэкберна никогда не хватало терпения на болтовню с глупо улыбающимися дебютантками, преклонение перед их красотой и общение с их опасными родительницами. Но быть среди них, разговаривать с ними стало его долгом.
– Толпа.
Фиц заметил его колебания и решил, что он все-таки сдался.
– Да, толпа с женщиной в центре. С прекрасной женщиной, достойной даже маркиза Блэкберна.
Его проклятый долг... Он пробежал взглядом по этому скоплению людей. Приняв решение, Блэкберн схватил Фица за подбитое ватой плечо пиджака.
– Идем туда.
Фиц осклабился и принялся проталкиваться сквозь толпу. Это прекрасно ему удавалось. Блэкберн следовал за ним по пятам, не замечая приветствий, с тем презрительным выражением, которым славился. Если ему захочется с кем-то побеседовать, он это сделает; нет нужды пытаться привлечь его внимание.
– Ты выше меня, тебе видно новую красотку? – спросил Фиц. Блэкберн изучал двух джентльменов. Оба были одеты лучше, чем позволяли их доходы.
«Он скрывается в обществе, где единственным грехом считается немодный наряд и недостаток денег. А деньги можно прекрасно заработать, шпионя для французов».
–Почему ты строишь глазки мужчинам? – толкнул его Фиц. – Женщины вон там! Женщины, Блэкберн, женщины. Помнишь, что это такое? Гладкие, ароматные, со всеми этими интересными штуками. – Фиц жестикулировал обеими руками, обозначая изгиб бедра или талии. – Обворожительные и коварные создания, которые убегают от опытного охотника.
Слушая восхищенный голос Фица, Блэкберн испытал приступ зависти. Он никогда так не смотрел на женщин. Они всегда доставались ему легко. Как только он понял, что их в первую очередь привлекает богатство, он начал их презирать.
Была ли хоть одна, не похожая на всех? Не пропустил ли он ту особенную, единственную?
Нет, этого не могло быть. Иначе ему пришлось бы признать, что он слепой дурак. Все женщины выглядят одинаково, говорят одинаковыми голосами одни и те же вещи.
– Здесь нет ничего стоящего.
– Ты найдешь истинный бриллиант, если только поищешь. Бриллиант, Блэкберн! – Фиц на минуту остановился. – Посмотри на группу тех слюнтяев, они жмутся друг к дружке и определенно стучат копытами.
– Жеребцы, – напомнил Блэкберн. Фиц не умолкал:
– Пропустите нас! Посторонитесь, ребята. Тебе она не достанется.
Услышав это, мужчины оборачивались, и сопротивление толпы уменьшалось. Так Фиц лихо лавировал между людьми, поддразнивая каждого.
– Саусвик, а твоя жена знает, что ты ошиваешься возле девушек?
– Лорд Мэллери, вы недостаточно остроумны для этого занятия.
Блэкберн приблизился, защищая друга со спины, хотя понимал, что это бесполезно.
– Броквэй, старый паук, ты слишком седой для этой игры. Ни одна женщина со вкусом не заинтересуется... – Люди расступились, и Фиц хладнокровно завершил: – тобой.
Только он выдохнул последнее слово, Блэкберн наступил ему на ногу.
– Извини, старина, но...
– Ваш покорный слуга, мадам. – Фиц завладел вниманием дамы, поклонился, и Блэкберн увидел над его склоненной головой... не бриллиант, а профиль высокой леди, полной достоинства. Модный покрой зеленого платья лишь подчеркивал ее чрезмерный рост. Небольшую грудь покрывала кружевная шаль. Ее руки в белых перчатках упирались в бока, словно у певца, ждущего своей реплики, время для которой никогда не наступит. Свой чепец старой девы она натянула как знак военного отличия. Ее лицо обрамляли темные локоны, а поджатые губы не баловали мужчин улыбкой. Она, несомненно, была старой девой. Дуэнья.
Блэкберн начал поворачиваться назад. Вдруг леди с улыбкой обернулась к девушке, стоявшей позади
