В его прикосновении было напоминание, что он владеет ее сердцем.
Ярко светила луна, но они находились в тени. Кругом стояла тишина, только где-то тикали часы. Стол под ней был твердым и холодным, ноги не доставали до пола.
— Вы можете говорить, — произнесла Эмма. — Так скажите мне…
Указав на горло, как всегда обмотанное длинным белым шарфом, он издал хриплый звук.
Да, даже вчера ночью, когда тела их сплелись, у него на шее был шарф.
— Хорошо. Но когда-нибудь я смогу услышать ваш голос?
Он кивнул.
— И увижу ваше лицо?
Он приложил ладонь к сердцу. Очевидно, это означало «да».
Взяв руки Эммы, он отвел их в стороны и смотрел на нее так, будто не мог поверить.
Она угадала его мысли: этот элегантный наряд вовсе не платье простой компаньонки, с которой он встретился в первый раз.
— Я танцую и улыбаюсь, — шептала она. — Но это ничего не значит. Я сделаю все, чтобы узнать планы принца, касающиеся вас.
Мститель неодобрительно хмыкнул. Наверное, он возражал тем самым против подобных намерений Эммы. Или он ревнует?
— Я не остановлюсь, — сказала Эмма. — Сандре одержим желанием схватить вас и показать всем, что он держит страну железной хваткой. Это уже не просто гордость. Если принц не преуспеет в этом, он опозорен.
Глаза Мстителя не отрывались от лица Эммы, руки гладили ее открытые плечи. Он поднес ее пальцы к губам и целовал по одному.
Прислонясь к стене, Эмма смотрела, как он целует ее ладони. От каждого его прикосновения и поцелуя дыхание сбивалось.
— Мы не можем заняться любовью здесь. — Она дотронулась до его подбородка. Это слишком опасно.
Он указал на нее и на себя.
— Да, — сказала она. — Для нас обоих.
Мститель улыбнулся и… поднял ее юбку.
— Нет. — Эмма попыталась одернуть подол. — Это невозможно!
Он прижал ее руки к краям столика и знаком показал, что не нужно двигаться. Став перед ней на колени, он снова поднял ее юбки. Когда он скользнул под них, Эмма сдавленно вскрикнула.
Эмма попыталась сжать ноги.
— Нет! — Замешательство и смущение охватили ее. — Не надо…
Он ласкал ее икры в шелковых чулках, гладкие и теплые. Играл с подвязками. Его руки, несмотря на ее протесты, украдкой пробирались вверх, скользили по нежной коже внутренней стороны бедер.
Эмма пыталась отодвинуться, но столик предательски качнулся под ней, и она снова ухватилась за края.
Этот человек соображает, что делает? Похоже, у него есть определенное намерение, поскольку он развел ее ноги, подхватил под бедра, поцеловал лодыжку. Потом колено.
Потом…
Никогда в жизни не испытывала Эмма такого шока.
— Нет! Пожалуйста!
Возможно, он ее не слышал или ее возражения его не волновали.
Через мгновение ее это тоже перестало волновать.
Мужчина, обольстивший ее одним поцелуем, теперь своими ласками сводил ее с ума. Он целовал ее сначала нежно, потом все настойчивее нажимая на потайную ложбинку, исследовал языком средоточие наслаждения с неторопливостью, которая, казалось, доказывала, что он… тоже получает удовольствие.
Эмма изо всех сил вжималась спиной в стену, пытаясь отодвинуться.
Или успокоиться.
Но главным образом отодвинуться.
Это превосходило все, что она когда-либо воображала. Ей делалось невыносимо оттого, что он пробует ее на вкус… и чувствует, как ее чресла покрываются влагой.
— Нет, — прошептала она снова и покачала головой, словно он мог видеть это.
Его язык двигался медленно, будто смакуя аромат ее… неудовольствия, ласкал ее внутри, и машинально ее внутренние мышцы сжались, чтобы удержать его.
Он засмеялся. Эмма не могла слышать его, но ее восприятие было настолько обострено, что она почувствовала, как весело приподнялись уголки его губ, как зубы коснулись нежной плоти, как его горячее дыхание обжигает плоть.
Она почти достигла кульминации.
Нет. Нет! Это неправильно, что он творит с ней такое, пока она беспомощно сидит, неспособная оттолкнуть его, уйти, сделать что-нибудь, кроме как принимать это безжалостное удовольствие, которое он доставлял ей.
Она попыталась остановить его.
Столик шатался, как будто под дворцом произошло землетрясение.
Удерживая ее за бедра, он посасывал чувствительный бутончик, и Эмма действительно почувствовала землетрясение. Сначала он поглаживал губами маленькую точку, потом стал интенсивно посасывать, заставляя Эмму задыхаться, впиваясь ногтями в его плечи. Наконец от нежного укуса Эмма содрогнулась так, что забыла про свое смущение, бал, принца — словом, про все. Существовала лишь эта сладкая истома и мужчина, вызвавший в ней шквал экстаза.
Спина Эммы выгнулась, слезы потекли по щекам. Она всхлипывала и стонала. Волны острого наслаждения захлестывали ее, одна за другой, пока, наконец, ее перенапряженные нервы больше не могли выдержать, и она обмякла, едва не упав на пол.
Мститель поцеловал ее в последний раз и выскользнул из-под ее юбок, его руки задержались на ее ногах, словно он не хотел отрываться от ее столь желанного для него тела. Он встал, поддержав Эмму, Смахнул слезы с ее щек. Легко поцеловал ее, и она почувствовала свой вкус на его языке.
Это потрясло ее и безумно понравилось, как будто она оставила на нем свой отпечаток, очень личный, и только они двое об этом знают.
Мститель ждал, пока она придет в себя, перестанет стонать с каждым вдохом. Сняв Эмму со стола, он поставил ее на ноги. Они у нее дрожали, колени подгибались.
Обняв за талию, он повел Эмму к выходу. Прижав палец к губам, Мститель открыл дверь, выглянул и с поклоном вывел ее в коридор.
Она не знала, куда они шли, пока, наконец, не услышала музыку и голоса. Вскоре Эмма увидела огни бального зала. Она остановилась, понимая, что должна вернуться туда. Ничего она так не желала, как остаться с Мстителем, где она могла быть собой, где была в безопасности и любима. Так любима!
— Мститель… — Она повернулась к нему.
Он шагнул назад, вернувшись в темноту, откуда появился.
— Помните… — еле слышно прошелестело издали.
И Мститель исчез.
Глава 29
Стоя в тени на террасе, Мститель наблюдал, как Эмма нетвердой походкой вошла в бальный зал.
Она была красива в отливавшем серебром платье и еще красивее без него. Эмма принадлежала ему, и он едва мог перенести, что она возвращается к принцу Сандре. Но у него есть цель, и он ее добьется.
Он стремительно прошел в комнату, где они предавались страсти.
