Обманным путем, ссылаясь на то, что он принесет пользу стране, его сообщникам удалось втянуть в свои ряды одного из тех, кто стоял у истоков разработок в области кодирования сознания человека. К счастью, этот ученый вскоре разобрался в своей ошибке, и истина настолько сильно подействовала на его психику, что он не выдержал и покончил с собой. В связи с его смертью и с тем, что он осознал свое заблуждение, не будем называть имя профессора, дабы не будоражить его близких и родных, которым было сообщено, что он умер от инфаркта.
Несмотря на короткое время работы на эти криминальные структуры, ученый все же успел закодировать несколько человек, среди которых, к несчастью, оказался и Андрей Воронов.
Уникальность этого метода заключается в том, что закодированный человек ничем не отличается от обычных людей и десятилетиями пребывает в так называемом спящем состоянии. Однако стоит ему услышать кодовое слово, фразу или увидеть какой-то уникальный предмет, то есть соответствующий код, выбранный ученым, и «спящий» мгновенно проснется. А далее, в зависимости от заложенной в него программы, он мог подчиниться тому, от кого услышал код, мог сам выполнить заложенную в него установку: например, убить человека с таким-то именем и фамилией, или с таким-то лицом, или занимающего такую-то должность, мог даже начать осуществлять целый комплекс действий, предусмотренных внедренной в сознание программой. Например, во что бы то ни стало стать лидером новой экстремистской партии…
Талантливый ученый, с детства любивший рисовать, преклонялся перед старыми мастерами- живописцами и очень часто выбирал для кодирования все, что было связано с их жизнью: имена, даты рождения или смерти, названия их творений. Так и произошло с Вороновым: для него ученый придумал код «пробуждения», связанный с годом рождения великого Рафаэля.
Андрею все-таки повезло: он оказался последним подопытным из тех, кого ученому доставляла мафия, то есть в тот момент, когда он уже осознал свое роковое заблуждение. И потому профессор, уже приняв решение на свой счет, ввел в его сознание имена не только основных руководителей этой криминальной структуры, на которую он работал, но и имена всех, кого он закодировал. Кроме того, профессор заложил в программу Воронова отказ исполнять приказ об убийстве.
Для того чтобы окончательно раскодировать Воронова, ученый задал очень простой код — дату смерти Рафаэля. Иными словами, уходя из жизни, благородный ученый постарался исправить свои ошибки и отомстить тем, кто заставил его обманом служить криминалу.
Так получилось, что данные о всех закодированных людях и их коды были известны только двум людям этого тайного сообщества: «Первому» и «Четвертому». «Первому», как руководителю, а «Четвертому», чтобы тот, осуществляя личное руководство боевиками, мог в непредвиденных ситуациях оперативно задействовать того или иного «спящего».
При побеге с подземной базы, расположенной на территории Казахстана, Савелию удалось выкрасть дискету с этими данными, но во время смертельной погони дискета была повреждена настолько, что восстановить ее оказалось абсолютно невозможно. И теперь единственным обладателем информации о «спящих» стал номер «Первый», то есть тот, к кому и обратился за помощью Тим Рот: Такиро Широши.
Такиро Широши, получив от Тима Рота на свой счет требуемую сумму, тут же связался с Москвой. Он позвонил тому, кому всецело доверял, но лишь потому, что легко мог поломать ему не только карьеру, но и жизнь. Этим человеком, как вы, вероятно, догадались, и был номер «Второй», то есть Владислав Фридрихович Ведерников. Ему удалось скрыть свое темное прошлое, и сейчас, вовремя сделав ставку на нового Президента, он сумел сохранить достаточно значительный пост в его Администрации.
— Славик, это ты? — услышал в телефонную трубку Ведерников, и на его лице мгновенно выступила испарина.
Этот голос он узнал бы из тысячи других, не говоря о том, что «Славиком» его в жизни называли только двое: мама в детстве и номер «Первый».
— Да. Приветствую вас и очень внимательно слушаю, — стараясь скрыть волнение, произнес он.
— Мы можем говорить свободно?
— Вы же отлично знаете, что это — спецсвязь, которая никем не прослушивается!
— Это я так, для профилактики, — рассмеялся «Первый». — Мне кажется, что ты не очень рад моему звонку?
— Почему вам так кажется?
— Чувствую некоторое напряжение.
— Если оно и есть, то совсем не связано с вашим звонком!
— Ладно, оставим это! Вам, любезный, не следует волноваться по поводу моего звонка, он не несет никакой угрозы. Более того, твой счет… Надеюсь, ты его не закрыл?
— Нет, он все тот же!
— Так вот, мой звонок обещает тебе полмиллиона долларов за работу, которая не потребует особых усилий!
— Что я должен сделать? — Ведерников сразу оживился: деньги он любил больше всего на свете.
— Нужно разыскать одного человека, назвать ему пару-тройку слов, услышать от него в ответ одно и лично переправить его в Америку, где вас встретят!
— И все?
— И все!
— А если мне самому не удастся вылететь в Америку, я могу поручить это моему доверенному человеку?
— Только очень доверенному! — угрюмо уточнил Широши. — Не дай бог этот доверенный не довезет его или не передаст тому, кого я назову, и тогда, поверьте, друг мой, даже я не смогу вас спасти, дорогой мой Славик! — Широши говорил так ласково, словно речь шла не о жизни и смерти, а о погоде.
— Я все понял! О ком идет речь?
Когда «Первый» назвал фамилию того, кого нужно сопроводить в Америку, Ведерников с огромным трудом удержался от эмоций.
Помните, мы говорили о превратностях и хитросплетениях жизненных ситуаций? Если бы Ведерникову кто-нибудь рассказал о подобном совпадении, он бы рассмеялся собеседнику в лицо и ответил бы, что так в жизни не бывает. Однако за несколько часов до звонка «Первого» ему позвонил любимый племянник, которого он пристроил до лучших времен в Омскую дивизию, добившись для него еще до перевода туда звания подполковника. Едва не рыдая, Булавин сообщил, что под него копает какой-то фээсбэшный майоришка, он может подпортить репутацию не только его родственника, но и его самого. И назвал фамилию человека, по поводу которой теперь звонил «Первый».
Вот какой ему выпал шанс: одним выстрелом убить двух, даже трех зайцев: не только помочь своему дорогому племяннику, выполнить задание «Первого», но еще и заработать по ходу полмиллиона долларов! Такая удача ему давно не выпадала! Единственное, что несколько омрачало праздник, так это то, что придется немного отстегнуть от своего полмиллиона конкретному исполнителю. А такой исполнитель, очень преданный лично ему человек, у него имелся.
Он был готов выполнить любое задание, но всегда точно знал себе цену. А работал этот исполнитель рядом с Ведерниковым в качестве одного из его помощников.
Закончив разговор с «Первым», Владислав Фридрихович уже знал, что он не только не поедет сопровождать «объект» в Америку, да на это «Первый» вряд ли и рассчитывал — все его игры Ведерников знал наперед, но и в Омске ему светиться незачем, учитывая, что под его племянника роет именно этот майор ФСБ, которому суждено исчезнуть. Начнутся поиски, расспросы… Нет, человеку в его положении любая ассоциация с этой историей совсем ни к чему!
Он нажал кнопку селектора:
— Федор, зайди ко мне! Срочно!
Через минуту дверь открылась, и в нее заглянула седая голова помощника. Одетый в элегантный модный костюм-тройку, Федор Полторацкий скорее напоминал сотрудника дипломатического корпуса, нежели — бывшего морского пехотинца. Он очень рано поседел, во всяком случае, задолго до призыва в армию, и эта седина не была следствием ни моральных, ни физических испытаний, а просто досталась ему по наследству. И кличка Седой приклеилась к нему с юношеских лет.
Федор был из простой семьи. Отец бухгалтер, мать работала учительницей в начальных классах. Единственный ребенок в семье, Федор очень рано ощутил преимущество быть единственным, неповторимым
