его, поправила одеяло и направилась к выходу. Она уже открыла дверь, когда за спиной раздалось негромко:
– Мам!
Джин обернулась.
– Что, солнышко?
Несколько мгновений Тим молчал, потом, словно через силу, спросил:
– Теперь вы с папой все время будете ссориться?
Джин прикусила губу. Вот оно! То чего она все эти дни боялась.
– Ну что ты, малыш, мы не ссоримся. – Джин вернулась к кровати Тима. – С чего ты взял?
– Ссоритесь, я знаю, – не по-детски тоскливо вздохнул Тим. – Раньше этого никогда не было, а сейчас постоянно. Просто иногда вы делаете это потихоньку. А то и молча.
Устами младенца… – подумала Джин, и ей почему-то стало неловко.
Больше всего она хотела быть искренной с Тимом, но в то же время вести себя следовало так, чтобы он не расстроился. Выполнима ли подобная задача?
– Понимаешь, солнышко, у нас с твоим папой сейчас нелегкий период, – сказала Джин, присаживаясь на край кровати. – Порой такое случается. Взрослые устают… на работе и вообще… и изливают раздражение друг на друга. Но ты не переживай, все уладится. Обязательно.
– Но почему вы такие сердитые? – тихо спросил Тим.
– Мы не сердитые, – машинально возразила Джин.
– Я же вижу… Это из-за меня? – Голос Тима понизился до испуганного шепота.
– Из-за тебя? Боже правый, с чего ты это взял?!
Хоть смейся, хоть плачь, промелькнуло в голове Джин.
– Ну, я подумал и решил, что…
– Солнышко, ты вообще здесь ни при чем! – горячо произнесла Джин. – Говорю тебе, все дело в усталости… К тому же у папы на работе возникла проблема с одной пациенткой. Так что, поверь, к тебе все это не имеет никакого отношения.
– Тогда почему вы всегда умолкаете, когда я захожу в комнату? – тихо спросил Тим.
Джин стиснула зубы. В наблюдательности мальчугану не откажешь!
Помедлив, она погладила Тима по голове.
– Тимми, послушай меня. Все наши беседы с папой никак не затрагивают тебя – ни того, что ты говоришь, ни того, что делаешь. Поэтому мне не нравятся твои размышления на этот счет, понимаешь? И папе они тоже не понравятся. Постарайся выбросить подобные глупости из головы.
Тим немного подумал, потом с неохотой произнес:
– Ладно.
– Вот и молодчина. А сейчас поворачивайся на бочок и спокойно засыпай.
– Да, мама.
После того как, устроившись поудобнее, Тим закрыл глаза, Джин потихоньку покинула спальню. Однако, закрывая за собой дверь, она осознавала, что это далеко не конец. В ее голове вертелась мысль о необходимости срочно предпринять какие-то действия ради спокойствия Тима.
Поговорю с Энди, решила она.
Она нашла его на веранде, освещенной лампой, вокруг которой вились мошки и ночные мотыльки. Он сидел в плетеном кресле с бутылкой кока-колы в руке и взглядом, направленным в глубь темного сада.
Приблизившись к нему, Джин тихо опустилась в соседнее кресло. Прошло не меньше минуты, прежде чем он повернулся и посмотрел на нее.
– Не возражаешь, если я посижу с тобой? – спросила Джин.
Энди качнул головой.
Вокруг стояла какая-то странная тишина, в саду царило спокойствие, но во всем этом ощущалось некое ожидание – словно что-то должно было случиться.
Впрочем, не исключено, что Джин просто переносила свое внутреннее состояние на все окружающее. Ведь это ее саму не покидало ощущение приближавшегося разговора, последствий которого нельзя будет изменить.
– Знаешь, о чем я думаю? – вдруг негромко произнес Энди, продолжая рассматривать ближайшие кусты и деревья.
– Нет, – вздохнула Джин.
– О том, что мне трудно измениться. Я такой, какой есть, и ничего тут не поделаешь.
Она грустно усмехнулась.
– Наверное, это может сказать о себе любой человек. Я в том числе.
Некоторое время они сидели молча, безучастно глядя в темноту. Затем Джин тихо заметила:
– Тим очень переживает из-за того, что между нами происходит. Он почему-то во всем обвиняет себя.
Энди резко повернулся к ней.
– В самом деле? Дьявол! Только этого недоставало… Но ты объяснила ему, что он ошибается?
– Разумеется. – Джин вновь вздохнула. – Но Тиму всего восемь лет, и он не способен понять, почему вдруг все стало плохо, почему мама и папа перестали понимать друг друга.
Энди перевел взгляд на находившуюся в его руке бутылку, затем поднес ее к губам и приложился к горлышку так, будто это была не кока-кола, а как минимум пиво.
Глядя на него, Джин покачала головой.
– Как мы докатились до всего этого?
Тот грустно усмехнулся.
– Наверное, мы с самого начала совершили ошибку. Ведь иной раз случается так, что отношения у людей не портятся с течением времени, а изначально строятся на ложной основе.
– Но… – Едва начав, Джин остановилась, затем, сделав над собой усилие, продолжила: – Но мы любим друг друга, верно?
– Да, – без раздумий ответил Энди. – Только скажи честно, разве ты когда-нибудь пылала ко мне страстью?
Джин понурилась. Можно было соврать и сказать «да, пылала», но что толку от подобной лжи?
– По-моему, это не так важно.
Однако Энди покачал головой.
– Ты сама прекрасно понимаешь, что важно. И наверняка осознаешь, что, с тех пор как мы поженились и начали мечтать о собственном ребенке, в моей душе нарастала тревога. Мне не давал покоя вопрос, стоит ли вообще заводить малыша.
– Тогда к чему все эти разговоры о ребенке? – нахмурилась Джин. – Не беря уже во внимание твою последнюю попытку кое-что предпринять в этом направлении?
– Согласен, мое усилие выглядит по крайней мене нелогично, вернее логика в нем присутствовала, но лишь до того момента, пока я не скис окончательно. Идея большой семьи перестала привлекать меня. Скажу честно, я испугался.
Джин удивленно взглянула на него.
– Чего?
Он посмотрел на бутылку, словно кроме остатков колы она могла содержать некий ответ.
– Сам толком не могу это сформулировать. Ответственности, наверное. У меня возникли опасения, что как отец я окажусь несостоятельным.
Удивление в глазах Джин сменилось изумлением.
– Но ты обожаешь Тима! Лучшего отца для него трудно было бы найти.
– Приемного отца, – уточнил Энди. – Кроме того, недавно ты весьма прозрачно намекнула на то, что моя мужская интуиция меня подводит.
– Я лишь хотела сказать тогда, что…
Однако Энди махнул рукой.
– Неважно. Все это больше не имеет значения. – Он посмотрел в глаза Джин. – Главное, что мы вновь
