— Мне очень нравится это ваше движение, государь: оно доказывает, что вы пришли бы в отчаяние при виде поражения Граммонов, Гемене и прочих придворных святош.
— Что-что?
— А что? Вы же вступили в союз с этими людьми.
— Вступил в союз? Графиня, зарубите себе на носу: король вступает в союз лишь с другими королями.
— Это так, но все ваши короли — друзья господина де Шуазеля.
— Давайте-ка вернемся к нашей «крестной», графиня.
— Я тоже это предпочла бы, государь.
— Значит, вам удалось изготовить ее?
— Нет, я нашла готовую, да еще какую — графиню Беарнскую, породненную с царствующей династией, ни больше ни меньше. Надеюсь, она не опозорит союзницу союзников дома Стюартов.
— Графиню Беарнскую? — с удивлением переспросил король. — Я знаю только одну графиню Беарнскую, она, кажется, живет неподалеку от Вердена.
— Это она и есть, ей пришлось специально приехать сюда.
— Она вам поможет?
— И охотно!
— А когда?
— Завтра в одиннадцать утра она будет иметь честь получить здесь тайную аудиенцию у короля; одновременно, если это не будет слишком бестактно, она будет просить его величество назначить день, и вы его назначите, причем как можно скорее, не так ли, господин Француз?
Король деланно рассмеялся и поцеловал графине руку.
— Разумеется, разумеется, — проговорил он и вдруг переспросил: — Завтра в одиннадцать?
— Ну да, в час завтрака.
— Ничего не получится, друг мой.
— Как это не получится?
— Я не буду здесь завтракать, сегодня вечером я должен вернуться.
— Что такое? — почувствовав холодок в сердце, осведомилась г-жа Дюбарри. — Вы уезжаете, государь?
— Приходится, милая графиня: я назначил встречу Сартину, у нас крайне срочное дело.
— Как вам угодно, государь. Но, надеюсь, вы хотя бы поужинаете?
— Пожалуй… Да, поужинаю, что-то хочется есть.
— Вели накрывать, Шон, — попросила графиня сестру и сделала ей какой-то условный знак, о котором они явно договорились заранее.
Шон вышла.
Король заметил знак в зеркало и хотя не понял его смысла, но заподозрил подвох.
— Впрочем, нет, даже на ужин остаться не могу! — заявил он. — Мне необходимо сейчас же ехать. Я должен кое-что подписать, сегодня ведь суббота.
— Ну, что поделаешь. Я велю подавать лошадей.
— Хорошо, моя красавица.
— Шон!
Сестра вошла.
— Лошадей короля, — приказала графиня.
— Сейчас, — улыбнувшись, ответила Шон и снова вышла.
Через секунду из прихожей послышался ее голос:
— Лошадей короля!
33. КОРОЛЬ РАЗВЛЕКАЕТСЯ
Король был доволен: своим внезапным решением он наказал графиню за то, что она заставила себя ждать, и одновременно избавился от забот, связанных с представлением. Он направился к двери.
Возвратилась Шон.
— Ну что, вы видели моих слуг?
— Нет, государь, в прихожих слуг вашего величества нет.
Король сам подошел к двери и окликнул:
— Эй, служба!
Никто не ответил; в замке стояла тишина, не слышно было даже эха.
— Что за черт! Никто не поверит, что я — внук человека, сказавшего: «Мне чуть было не пришлось ждать!» — проговорил король, шагнул к окну и распахнул его.
Но на эспланаде было так же пусто, как и в прихожих: ни лошадей, ни скороходов, ни стражи. И только ночь являла взору и душе свое спокойствие и великолепие: в сиянии полной луны верхушки деревьев леса Шату колыхались, как взволнованное море, а миллионы ярких блесток плясали на поверхности Сены, которая, словно гигантская ленивая змея, извивалась на протяжении четырех-пяти лье между Буживалем и Мезоном.
И тут же соловей рассыпал свои чудные трели, какие можно услышать только в мае, как будто этих ликующих песен достойны только первые дни весны, которые спешат умчаться, не успев прийти.
Однако гармония природы не тронула Людовика XV — король был весьма прозаическим человеком, не склонным ни к мечтательности, ни к поэзии.
— Ну вот что, графиня, — с досадой проронил он, — умоляю вас, распорядитесь же наконец. Довольно шутить, какого черта!
— Государь, здесь распоряжаюсь не я, — отвечала графиня, очаровательно надувшись, что почти всегда достигало цели.
— Ну и не я, — возразил Людовик XV. — Сами видите, как меня тут слушаются.
— Стало быть, не вы и не я, государь.
— Кто же тогда? Быть может, вы, Шон?
— Я и повинуюсь-то с трудом, куда уж мне распоряжаться, — ответила молодая женщина из другого угла комнаты, где она сидела в кресле, составляя прекрасную пару своей сестре.
— Но кто же здесь все-таки хозяин?
— Как кто? Господин губернатор.
— Господин Самор?
— Ну да.
— Резонно. Позвоните-ка ему.
С очаровательной небрежностью графиня протянула руку к шелковому шнуру, на конце которого висела жемчужина, и позвонила.
Явно подученный заранее лакей вошел из прихожей в гостиную.
— Губернатора! — приказал король.
— Губернатор охраняет драгоценную жизнь вашего величества, — почтительно ответил слуга.
— Где он?
— В дозоре.
— В дозоре? — переспросил король.
— Вместе с четырьмя офицерами, — добавил лакей.
— Ну, точь-в-точь как господин Мальбрук[99]! — воскликнула графиня.
Король не смог сдержать улыбки.
— Это и впрямь забавно, — проговорил он, — но почему же нельзя запрячь лошадей?
— Государь, господин губернатор приказал запереть конюшни из опасения, как бы там не укрылись какие-нибудь злоумышленники.
