Эта нехоженная и неезженная тропа обрывалась у входа в пещеру – вернее сказать, пещера поглощала ее своим разинутым беззубым ртом. Руал постоял, обозвал себя безмозглым выродком и шагнул вперед.
Ни одной мысли не приходило ему, ни одной спасительной мысли. Внутри пещеры, в двух шагах от входа, он наткнулся на добротную тяжелую дверь с железной ручкой.
Приложив к двери ухо, он расслышал тихое металлическое позвякивание, будто хозяйка помешивала деревянной ложкой в медном котле. От этого позвякивания по спине продирал мороз.
Руал мучительно задумался – что он сделал бы, будь он магом? Что он сделал бы сейчас?
На секунду ему увиделось, как огромная, покрытая броней рептилия сносит с петель колдунову дверь, врывается вовнутрь, прижимает старикашку к полу, освобождает Гарру… Нет, девочка бы испугалась. Если, конечно, она еще жива.
Ильмарранен перевел дух и попробовал толкнуть дверь. Та вдруг поддалась – неожиданно легко. Руал облизнул запекшиеся губы, стиснул, как талисман, фигурку ящерицы за пазухой и вошел.
Колдуново жилище было освещено изнутри – освещено слабым, неестественным мутным светом. На стенах темнели подернутые паутиной четырехугольники в рамах, обрывки ветхой ткани клочьями свисали с потолка, под ногами хрустело, будто пол был усеян ореховой скорлупой. Странный металлический звук то отдалялся, то приближался вновь. Руал стоял, ожидая в отчаянии, что вот-вот его присутствие будет замечено и наглая безрассудность понесет наконец заслуженное наказание. Однако ничего не происходило – мерно повторялось глухое звяканье, тяжело колыхались свисающие с потолка лоскутья и где-то в глубине пещеры мерцал мутный свет.
Тогда Руал решил с надеждой, что, может быть, ему удалось войти сюда незамеченным, и тогда само спасение девочки становится хоть чуть-чуть менее безнадежным. Задержав дыхание, он двинулся вперед – туда, откуда пробивался свет.
Он шел анфиладой комнат – больших, полутемных, подернутых паутиной. Он никогда не думал, что внутри человеческого жилья возможны эти горы замшелых камней, древние пни, вцепившиеся в пол крючьями корней, и втершиеся между ними нагромождения из витых стульев, бархатных кресел, комодов и туалетных столиков с пустыми баночками из-под румян, с черными мраморными плитами на месте зеркал.
Он шел и не мог представить себе размеров этого жилища, угнездившегося в толще земли. Где-то в путанице переходов и комнат колдун держал маленькую Гарру, босую, в ночной сорочке, с голыми детскими руками. Ребенок и чудовище.
Эта мысль подстегнула Руала, он пошел быстрее, почти побежал, лавируя между горами мебели и грудами камней. Он даже осмелился позвать вполголоса: «Гарра! Гарра!»
Ему показалось, что там, куда удалилось позвякивание, пропел что-то тонкий старческий голос. Потом снова – «Та-тах… Та-тах…» – заколотился тупой металлический звук, который доносился все отчетливее. Руал, похоже, приближался к его источнику.
– Пти-ичка! – снова пропел дребезжащий голос старика. – Пта-ашечка!
Та-тах, та-тах…
Руал присел.
– Пти-ичка… Чик-чирик! Чик-чирик!
Руал бесшумно перебежал и притаился за поросшим лиловыми побегами дверным косяком.
Колдун был здесь – Руал увидел сначала тонкие ноги в башмаках с бантами, потом неопрятные полы длинного камзола с поблекшим галуном, потом огромный кружевной воротник, из которого едва высовывалась покрытая завитым париком голова.
Старик вышагивал по кругу, в левой его руке был небольшой медный колокол, и Руал поразился, потому что колдун держал его за язычок. Он звонил, потряхивая рукой, и массивная чаша колокола билась о его кулак, производя тот самый глухой металлический звук: «Та-тах… Та-тах…»
Руал гадал несколько секунд, какое магическое действие производит старик, потом решился заглянуть дальше и увидел Гарру.
С потолка на четырех цепях свисал железный обруч, на обруче укреплен был большой стеклянный шар со срезанным верхом, на треть заполненный зеленой водой с бурыми, слабо шевелящимися водорослями. Над самой поверхностью воды качалась перекладина, подобная птичьей жердочке, а на жердочке сидела, вцепившись в нее пальцами, заплаканная Гарра.
– Пти-ичка… – бормотал старик нежно, потрясая своим колоколом. – Ку-ушай… – И свободной рукой рассыпал по полу не то зерно, не то шелуху, которая ложилась неприятно хрустящим под ногами слоем. – Ку-ушай…
Руал сидел, напряженный, сбитый с толку, не решаясь пошевелиться.
Старик тем временем приостановился, тряхнул рукой с колоколом и вытянул другую руку вперед, будто указывая кому-то на девочку.
– Мама! – вскрикнула Гарра.
Руал заскрипел зубами.
– Чик-чирик! – пропел колдун и принялся вдруг сыпать сбивчивыми, неразборчивыми заклинаниями. Ильмарранен тщетно вслушивался, пытаясь понять, к чему клонит старик, но в этот момент протянутая к девочке узловатая рука стала покрываться черно-рыжими перьями. В перьях разинулся красный крючковатый клюв, испуганно закричала Гарра, старик удивленно поднял пегие клочковатые брови и посмотрел на свою руку укоризненно. Клюв пропал, и перья как бы нехотя опали на пол, превращаясь на лету в блеклые засушенные маргаритки.
– Пти-ичка… – протянул колдун огорченно и обиженно. Рука его с колоколом неуверенно опустилась, и Руал, вжавшийся в дверной косяк, увидел, что рука эта окровавлена от ударов чаши колокола о старческий кулак.
