– Ты дурак, такой же неисправимый, как и бандит, если говоришь об этом человеку, который держит твою жизнь в своих руках.
– Привычка у меня такая: всегда говорить правду.
– У тебя уже не будет возможности избавиться от этой привычки за те несколько секунд, которые тебе осталось жить.
Доминик пристально с презрением посмотрел в глаза своему врагу.
– Ты не убьешь меня Аллен, у тебя не хватит мужества убить меня, безоружного человека.
– Зря ты пытаешься купить меня на такие штучки.
– Может быть, но даже если тебе удастся меня пристрелить, все равно тебе никогда не получить Лауру.
– Лауру?
– Это ведь из-за нее вся эта история.
– Да, ты украл у меня женщину, которую я люблю.
– Она моя, Аллеи, моя навеки и никогда не будет принадлежать тебе.
– Ты ошибаешься, хотя ты мне кое-что напомнил. Стой спокойно, а то я всажу тебе пулю между глаз. – С этими словами Дефромаж наклонился и стал шарить в карманах жилета Доминика. – А-а! Я знал, что ты, романтический идиот, таскаешь это с собой, – и не обращая внимания на ярость, клокотавшую в глазах Доминика, Аллен засунул портрет Лауры в свою куртку.
– Ну вот, она снова моя.
Внезапно Доминик оглянулся и увидел снующих по острову матросов с американского десанта. Что произойдет, если они найдут Лауру? Придется отдать ее Аллену. Это единственная возможность защитить ее, и Доминик произнес:
– Слушай, Лаура вон там в лесу, пойди отыщи ее до того, как ее найдут эти кретины.
Пистолет в руке Дефромажа задрожал.
– Она… она тут?! На острове?!
– Да. У тебя за спиной в трехстах ярдах прячется под дубом.
– Ты лжешь.
– Черт тебя побери Дефромаж, пойди отыщи ее. Если обнаружишь, что я лгу – вернись и пристрели меня. Иди же.
Аллен медленно опустил пистолет и сунул его себе за пояс.
– Ладно, мой друг, ты умрешь немного позже, не беспокойся.
Он повернулся и исчез среди деревьев.
Глава 22
Сквозь зарешеченное подвальное окно, залетали капли дождя, осыпая своей моросью обнаженную грудь Доминика Юкса.
Его адвокат Эдвард Ливенгстон обещал обеспечить его освобождение за сумму в пятнадцать тысяч долларов, однако, и спустя три месяца двери его темницы все еще продолжали оставаться закрытыми.
Сидя в заточении, Доминик выходил из себя, мучаясь от безделья, в то время, как все способные носить оружие мужчины Нового Орлеана несли охрану всех проток и дорог, ведущих к городу.
Эндрю Джексон привел из Мобила две тысячи солдат и ввел в городе военное положение. Джексон все это время пытался заставить жителей Нового Орлеана вступить в ополчение и смеялся над постоянными просьбами Доминика, позволить ему защищать Америку.
Ренато Белуши сообщил Юксу, что английский флот стоит всего в шестидесяти милях от города, в Лейк Бонн на острове Кет Айленд и Доминик знал, что если только врагам удастся переправиться через мелководное озеро, то они смогут просто зайти в тыл Новому Орлеану и, говоря образно, войти в город с черного хода.
– Проклятье! – выругался Доминик, схватившись за прутья решетки. Если бы ему только удалось освободиться, он мог бы привести на защиту Нового Орлеана свои последние корабли, спрятанные во внутренних водах и запереть выход из озера. Англичане зазимовали бы там, где сейчас и находились.
Внезапно ворота скрипнули. В сопровождении двух охранников, в тюремный двор вошла женщина, одетая в светло-оливковое платье с капюшоном Доминик сразу ее узнал.
– Лаура! – Он увидел ее светло-карие огромные глаза, потом она, откинув свой капюшон, бросилась прямо через лужи к окошку, в котором увидела его и склонилась к нему. Она казалась тоньше, чем он помнил. Вокруг ее глаз появились темные круги. Бледная прозрачная кожа придавала ей какой-то не земной, бестелесный вид.
Доминик обрадовался, увидев ее после столь долгой разлуки, однако, к этой радости примешивалось чувство острой горечи. Больше всего на свете, в эту секунду, ему хотелось обнять ее, сломать все запоры, все решетки разделявшие их.
– Лаура! Моя прекрасная, единственная моя, – прошептал он, протягивая ей сквозь прутья свои руки. – Я чуть с ума не сошел, когда увидел тебя. Господи! Мне кажется, что без тебя я совсем умер.
Ее глаза наполнились слезами и от этого стали казаться еще больше. Капли дождя падали ей на лицо и она, не замечая их, протянула свои руки, чтобы коснуться его пальцев.
– Малышка моя! Ты совсем замерзла, – встревожился он, – неужели ты заболела, черт побери, почему
