коричневая форель.
Лорда Перегрина не было так долго, что я уже подумала, не забыл ли он про меня или не уснул ли где-нибудь на мягкой соломе в углу конюшни. Но затем я услышала звук его шагов и голос, зовущий: «Ау- у!» Я быстро вскочила на ноги и крикнула: «Сюда!»
Из ближайшего кустарника появился он, неся в руках огромную корзину с провизией.
— Посмотри, что я принес! — гордо объявил он. — Сейчас уже позже, чем мы думали, около семи часов. Прислуга встала, и чего только они мне не приготовили. Мама просила разбудить ее сегодня пораньше, она собирается в Чичестер, и они побежали ей рассказать, что я тебя встретил. Она просила тебя прийти к ней после того, как мы позавтракаем.
— Я не могу, — вдруг испугалась я.
Мое ощущение праздника, избавления от докучной опеки мистера Фортескью и Уилла Тайка покинуло меня при мысли о встрече с матерью лорда Перегрина.
Он усмехнулся.
— Все будет в порядке, не бойся, — дружески сказал он. — Она будет добра к тебе и наверняка скажет, что ты прелестно выглядишь. Мы все с тревогой следим за тем, что делается в твоем поместье. Папа подумывал купить его несколько лет назад, но твой опекун, или кто он там, не согласился. И сегодня, когда я объявил на кухне, что встретил тебя, мисс Блуэтт, наша домоправительница, вихрем взлетела по лестнице, чтобы рассказать маме, что загадочная наследница вернулась наконец домой.
Он снял крышку с корзины и вдруг замер.
— Послушай, а ты не врешь? — озадаченно спросил он. — Ты, случаем, не дурачила меня? Это вправду ты?
— Я, я, — убедительно закивала я, не отрывая глаз от корзины. — Я бы не стала так разыгрывать тебя.
— Тогда все в порядке, — успокоившись, проговорил он, не интересуясь дальнейшим. — Давай ешь цыпленка.
Лорд Перегрин поставил корзину между нами, отодвинул в сторону салфетки, серебряные приборы и тонкий фарфор и стал есть прямо руками. Я колебалась с минуту, не в состоянии поверить, что лорд Перегрин может есть как цыганское отродье, но затем чувство голода взяло верх, и я, оторвав ножку от тушки цыпленка, жадно впилась в нее зубами. Впервые после моего возвращения домой я получала такое удовольствие от еды.
Мы были как дети в том далеком детстве, которого я была лишена. Мне ведь было только шестнадцать лет, и лорду Хаверингу, я думаю, немногим больше. Беззаботно сидя под яркими лучами ласкового майского солнышка, мы с удовольствием ели, пока на земле не осталась лишь кучка чисто обглоданных костей. Я спустилась к реке и стала пить чудесную свежую воду, и у меня заломило зубы от холода. Затем я умыла лицо и вернулась к лорду Перегрину. Он заботливо протянул мне салфетку, и я вытерлась.
— Им следовало бы положить сюда бутылочку вина, — сказал он, ложась на спину и глядя в небо. — Или шампанское. Но они пытаются отучить меня от пьянства. Они даже имели наглость предположить, что сегодня я был пьян. — И он устремил на меня обиженный взгляд.
Над нашими головами раздавалось мягкое воркование лесных голубей, солнце щедро заливало нас лучами, и светлый профиль лорда Перегрина вырисовывался на фоне темневшего позади леса, как профиль греческой статуи.
— Вы только слегка промочили горло, — невинно сказала я, любуясь его ресницами.
Они широко распахнулись, но глаза были веселыми.
— Я бы сказал, что не совсем слегка, — со смешком произнес лорд Перегрин. — Ну и что же? А чем же еще заниматься юноше в моем возрасте? Можно подумать, что у нас не дом, а методистская церковь. Мать у меня отличная, но вечно бранится. А теперь, когда меня выставили из Оксфорда, будет, наверное, еще хуже.
— Как это выставили? — Я не совсем понимала его.
— Исключили, — пояснил он. — Я совсем не хотел учиться и ничего там не делал. Но зато мы такие проказы устраивали! Меня и вышвырнули из-за них, я думаю. Особенно из-за последней, когда я провертел дырку в лодке декана.
Я вытянулась рядом с ним, улегшись на живот, чтобы удобнее было наблюдать за его выразительным, изменчивым лицом.
— Свечной воск! — продолжал он. — Я сделал в днище лодки дыру и залил ее воском. Все было отлично продумано. У меня ушла уйма времени на то, чтобы выполнить мой план как следует. Она начала тонуть, только когда выплыла на середину реки. О, это было замечательно! Все хохотали как помешанные! И каждый знал, что это сделал я. А он, дурак, никогда не понимал шуток.
— А что ты будешь делать теперь? — спросила я.
Внезапно лорд Перегрин замер.
— А что у нас сейчас? — тревожно спросил он. — Еще не июль?
— Нет, — успокоила я его. — Только май.
Тогда его лицо мгновенно просветлело.
— Отлично, — успокоился он. — Если мама даст мне деньги, положенные за июнь, я поеду в Лондон на конец сезона. Лето я проведу здесь и в Брайтоне. Нам нужно устроить несколько приемов. В августе я обычно езжу в Шотландию, а потом в Лестершир охотиться на лис. Вот так вот.
Я понимающе кивнула. Я и понятия раньше не имела, что богатые путешествуют так же много, как цыгане. Видно, только респектабельные йомены вроде Уилла Тайка и горожане вроде мистера Фортескью живут на одном и том же месте годами и могут точно предсказать, где они окажутся через год.
— Звучит очень заманчиво, — серьезно сказала я.
— Так и есть на самом деле, — ответил он и закрыл глаза. — Побольше бы денег в моих карманах, и я подумал бы, что я в раю. А если бы мне не пришлось еще возвращаться снова в университет, то я и в самом деле жил бы словно в раю.
Он вытянулся и задремал, а я, облокотившись на локоть, стала рассматривать его лицо. Над нашими головами тихо шумели деревья, река спокойно несла свои воды, журча у наших ног, зимородок вылетел из своего гнезда и опустился на землю рядом с нами. Потом он так осмелел, что пропрыгал мимо нас, как стрелка ярко-бирюзового цвета.
Тут лорд Перегрин вздрогнул и сел.
— Пойдем к маме, — сказал он, вставая на ноги и помогая мне подняться.
Я встала очень неохотно и стала отвязывать Кея.
— Может, я лучше поеду домой, переоденусь и вернусь в нормальном виде? — предложила я. — Заодно и предупрежу мистера Фортескью, где я.
Лорд Перегрин рассмеялся.
— И не вздумай, — сказал он. — Мама как раз очень хочет поговорить с тобой, прежде чем ты кого- нибудь предупредишь о нашем знакомстве, а с мистером Фортескью они на ножах уже много лет. Ей не нравится, как он управляет в Экре, она считает, что он сбивает цены на рынке и слишком уж завышает жалованье. Ей очень хочется встретиться с тобой, и если это расстроит мистера Фортескью — то тем лучше.
С этими словами он забрал корзину, и мы направились к дому.
— Она действительно не любит его, лорд Перегрин? — спросила я.
Это навело меня на некоторые размышления: если леди Хаверинг недовольна ценами и жалованьем, которые устанавливает мистер Фортескью, то она может оказаться тем самым лицом, которое мне нужно.
— Зови меня просто Пери, — попросил он небрежно. — Понимаешь, раньше они были в довольно хороших отношениях. Тогда еще был жив мой отец, у нас водились деньги, и мы собирались купить это имение, чтобы выращивать там пшеницу. Но когда родители обратились к мистеру Фортескью, он наотрез отказался продать им Вайдекр-холл да к тому же прочел целую лекцию о том, как надо вести хозяйство. Им это страшно не понравилось. А когда он устроил там какую-то корпорацию, то они подумали, что мистер Фортескью просто сошел с ума.
— Твоя мать говорила с ним когда-нибудь об этом?
