— О, конечно. — Глаза Пери засверкали. — И он стал объяснять ей, что рост прибыли не имеет большого значения. Что в жизни есть более важные вещи, чем увеличение капитала. Это было как раз в то время, когда погиб наш отец и мама отчаянно нуждалась в деньгах. Для нас тогда это был самый важный вопрос.
Я кивнула и ничего не сказала. Леди Хаверинг нравилась мне все больше и больше.
— Кто из вас управляет поместьем, она или ты? — поинтересовалась я.
Лорд Перегрин посмотрел на меня с удивлением.
— Разумеется, пока не я, — ответил он. — Я был это время в университете. Когда я женюсь или стану совершеннолетним, тогда я буду управлять имением сам или же найму бейлифа.
— Значит, сейчас вашим хозяйством управляет она?
— Да, — сказал он. Тут он прервал себя и с тоской посмотрел на небо. — Совершеннолетия еще так долго ждать. Мне только семнадцать, и у меня никогда не бывает достаточно денег.
Тропинка вывела нас к дому, и лорд Перегрин пошел в обход его, по-видимому, к конюшням. По пути он махнул рукой в сторону обнесенного высокой стеной сада:
— Это наш сад. А там — огород.
Затем он открыл калитку, и мы оказались около конюшни. Он показал мне стойло, в котором я могла оставить Кея, и пока я расседлывала лошадь, он молча наблюдал за мной.
— Почему ты так странно одета? — спросил он, будто это только что пришло ему в голову.
Я оглянулась. Лорд Перегрин стоял в дверях, и солнце, освещавшее его сзади, создавало как бы нимб вокруг его прекрасного лица. Мир нужды и тяжелого труда, грубые ссоры и ложь казались невыразимо далеки, когда я смотрела на него.
— Прежде чем приехать сюда, я много работала, — коротко ответила я. — Это моя рабочая одежда. Другой у меня пока нет.
Он кивнул, открывая передо мной дверь конюшни, и затем конфиденциально наклонился к моему уху. К его дыханию явственно примешивался аромат бренди.
— Это не совсем прилично, — тихо сказал он. — Я подумал, что тебе следует знать об этом. Конечно, я ничего не имею против. Мама тоже. Но окружающие этого не поймут и не одобрят. Тебе надо носить платья.
— Я и буду их носить. — Я говорила так же серьезно, как и он.
— А сейчас мы идем к маме, — провозгласил он.
Мы вступили в холл, пол которого был вымощен черными и белыми плитками мрамора, и стали подниматься по каменным ступеням. Я даже опешила при виде огромного полукруглого окна, свет из которого заливал все вокруг. Мы поднялись еще на один марш и оказались в просторном, устланном дорогими коврами коридоре, в который выходили четыре двери.
Мы подошли к одной из них, и лорд Перегрин постучал.
— Войдите, — произнес приятный голос.
Мой кузен скорчил мне смешную гримаску, и мы вошли.
Леди Кларенс сидела в необъятной кровати, держа в руках изящную, малинового цвета фарфоровую чашку. На голове ее был надет высокий красивый чепчик, и вся она была задрапирована во что-то шелковое и переливающееся. Ее лицо, гладкое и розовое, приветливо улыбалось, а глаза словно буравили меня.
— Вот она, — громко объявил лорд Перегрин.
Леди Кларенс бросила в его сторону холодный взгляд, и он поспешил исправиться. Он вежливо поклонился и произнес:
— Мама, разреши представить тебе мисс Сару Лейси из Вайдекра. Мисс Лейси, это моя мама, леди Кларенс Хаверинг.
Я присела в реверансе.
— Вы можете поцеловать меня, моя дорогая. — Ее голос звучал довольно властно, но приглушенно. — Полагаю, что я прихожусь вам тетей. Добро пожаловать домой.
Я неловко шагнула вперед и запечатлела поцелуй на ее прохладной щеке.
— Перегрин, ты можешь идти, — велела леди Кларенс. — Скажи на кухне, чтобы нам прислали еще шоколаду и две чашки. И поскольку мисс Лейси погостит у нас, пошли кого-нибудь в Вайдекр-холл предупредить мистера Фортескью. — Она повернулась ко мне: — Вы ведь останетесь с нами на целый день?
— Я не могу, — вспыхнула я. — Благодарю вас, я бы с радостью, но не могу. Мистер Фортескью ожидает меня сегодня, чтобы заняться делами.
— Хвала Всевышнему, что теперь ими будете заниматься вы! — воскликнула она. — И хвала Всевышнему, что там есть еще чем заниматься. — Тут она мне улыбнулась. — Тогда обязательно приезжайте к нам на этой неделе. Думаю, что вы не будете возражать против того, чтобы немного отдохнуть от этого бристольского коммерсанта, не правда ли, моя дорогая?
Затем она опять повернулась к лорду Перегрину.
— Ступай, дорогой, — сладким голосом сказала она. — Ты можешь вернуться, когда переоденешься.
Лорд Перегрин улыбнулся мне и пошел к двери. Я обернулась к его матери в некотором смятении, так как чувствовала, что она открыто рассматривает меня.
— Просветите меня, ради бога, откуда вы явились? — не теряя времени даром, приступила она к расспросам. — Где вы были столько времени?
Немного поколебавшись — я не собиралась упоминать ни одним словом о мамзель Меридон из Умопомрачительного Шоу Роберта Гауэра, — я уклончиво ответила:
— Меня вырастили цыгане, я всю жизнь путешествовала с табором и сама зарабатывала себе на жизнь.
Она кивнула.
— Вы нуждались? — Это прозвучало скорее как утверждение.
— Очень, — честно ответила я.
— Скоро вы забудете, что это такое, — пожав плечами, сказала леди Кларенс. — Теперь вы знатная богатая леди. Вам это нравится?
Мой взгляд невольно скользнул мимо ее лица к виднеющимся за окном холмам.
— Думаю, я привыкну, — равнодушно ответила я.
При этих словах леди Кларенс рассмеялась глубоким, гортанным смехом, будто смакуя хорошую шутку.
— У вас есть какие-нибудь родственники? — последовал новый быстрый вопрос. — Кузены? Тетушки? Приемные братья или сестры? Возлюбленные? Друзья? Молодой муж? Внебрачный ребенок?
— Никого, — твердо ответила я.
Она испытующе поглядела на меня, словно стараясь заглянуть прямо в душу.
— Вы, может быть, невинны?
— Да, — покраснев от смущения, неловко призналась я.
Удивленно подняв брови, она продолжала молча смотреть на меня, и я дала необходимые, как мне казалось, пояснения:
— Я терпеть не могу, когда меня трогают.
Леди Кларенс важно кивнула, будто одобряя мои чувства.
— Вы порвали с теми людьми, с которыми жили прежде?
Я не опустила глаз под ее испытующим взглядом.
— Со всеми.
Раздался стук в дверь, и в комнату вплыла одетая в темное платье служанка с подносом в руках. Милостиво кивнув ей, леди Хаверинг, отбросив одеяла, встала и подошла к окну. Жестом она пригласила меня присесть к столу.
— Чем вы собираетесь заняться? — последовал новый вопрос. — У вас ведь нет никого из близких. Не считая, конечно, этого маленького торговца из Бристоля.
— Его и не нужно считать. — На мгновение мне стало неловко за мою бестактность, но я вспомнила, как он мучил меня за обедом, и мое сердце ожесточилось. — Я не знаю, чем мне заняться. Мистер
