Лисинкa прыгнула на него. Из ее защитного ручного браслета вдруг выскочил
маленький дротик, ударивший в запястье варвара. Сведенная судорогой рука выпустила меч.
Тем не менее, Конан метнулся к женщине, и захватил клинок Лисинке перекрестием своего
кинжала. Незамедлительно выхватив второй стилет, она попыталась ударить его в бедро.
Уклоняясь от удара, северянин все же вырвал ее меч. Рядом с киммерийцем оказалось чье-то
потерянное копье. Конан рванулся за ним, чтобы сразу напасть. И напал, используя его как
защиту, одновременно выбрасывая вверх одну ногу. Он метил в живот или колено Лисинки,
но поскольку женщина стояла пригнувшись, сапог ударил по кисти. Ее меч, в свою очередь,
загремел на земле.
Конан пинком отбросил упавшее лезвие подальше. Лисинкa кинулась к клинку, но
киммериец успел к нему раньше, придавив оружие ногой. Тогда женщина снова ударила
противника по бедру кинжалом. Развернув копье, варвар ткнул вниз тупым концом, который
угодил в предплечье Лисинки. Кинжал выпал из онемевших пальцев, пристроившись рядом с
мечом. И прежде, чем та смогла увернуться, Конан подмял женщину под себя, придавив к
земле своим весом и приставив к ее горлу наконечник копья.
— Ну, Лисинкa Meртус, я все-таки победил, хотя ты, возможно, не должна была
проиграть. Теперь мы можем вместе спеть песню об этом сражении.
— Думаю, мой голос не лучше твоего, Конан, — худощавое лицо женщины исказилось
в подобии улыбки. — Мы перепугали бы всех в этом лесу.
— Смотрители здесь лишь потому, чтобы вернуть разбойников к мирной жизни.
Прощение гарантировано всем, кто пожелает отказаться от грабежей.
— После того, как мы гнили в зловонных норах на сырой земле и помоях в течение
многих лет, ни один из нас не пригоден к чему-то другому, — прохрипела Лисинкa. — А
прощение в наше время приходит только к тем, у кого есть золото.
Услышав такое, Конан не нашел слов для возражений. Он разумно перевел разговор на
предмет, более близкий его сердцу. Варвар знал, что ни законы Аквилонии, ни Kларнидес не
уполномочили его вести переговоры, но тут был некий золотой момент, который может
больше не представиться, и нечего ждать чьего-либо разрешения.
— Мы рассеяли ваши силы, и, по крайней мере, можем повторить то же самое снова, в
любой час, когда захотим, — резко ответил Конан. Его голос напугал бы большинство
смертных и даже некоторых богов, разумеется, не считая Крома.
Лисинкa рассмеялась.
— Разве я не убедила тебя, что нам лучше гнить тут, в нашем лесу, нежели в темницах
Нумедидеса?
— Неужели мне не удастся предложить тебе другой вариант? Например, перемирие.
Так чтобы обе наши стороны смогли собрать своих мертвых и раненных. А пока, ты в праве
переговорить с соратниками и выяснить их настроения.
Она засмеялась снова, но уже более мягко.
— С чего ты взял, что я стану прислушиваться к советам своих последователей?
— Потому что ты похожа на умного лидера, который слушает тех, кого ведет в бой. В
противном случае, такие вожди получают копье в спину в какой-нибудь ночной склоке. И их
оставляют гнить не погребенными на месте убийства.
— Скажи, киммериец, я могу назвать тебя любым из множества имен на разных
49
языках? Какое предпочитаешь?
— Называй, как тебе больше нравится. Но перемирие - единственное, что я готов
предложить. Мне надо еще обсудить дела со своими капитанами, тогда как ты будешь
говорить со своими людьми. Может, выйдет какой-то толк.
— Замечательно. Позволь тогда мне забрать свое оружие в знак перемирия. Я принесу
тебе ответ от своих воинов, как только они его дадут.
