Конан был практически в порядке, когда Лисинка спустилась. Варвар отметил, что ее
глаза стали более широкими, но в остальном женщина вроде не изменилась. Еще он обратил
внимание на отсутствие при ней кинжалов, а ее меч покоился в ножнах с рукоятью,
обвязанной ремнями из сыромятной кожи. Она шла скорее как пленник, бредущий на
невольничий рынок, чем военный предводитель, прибывший вести переговоры.
— Договор нарушен, — начала она, опережая какую-либо реплику со стороны. — Но,
если вы жаждите мести, то пусть она падет на меня одну, и только после того, как я закончу
говорить.
— Ну, так говори, — сказал Kларнидес. — Конан хвалит твою честность. Попробуй
заставить меня поступить аналогично.
Двое мужчин слушали рассказ Лисинки о том, как два отряда, ее и самозванного
властителя Танзы, схлестнулись со Смотрителями. Люди барона принимали пассивное
участие, хотя именно они стреляли по солдатам из луков.
— Тот ублюдок, — женщина указала на труп противника Конана, — был одним из
головорезов Гролина.
— Ты сообщила ему о перемирии? — спросил киммериец.
— К нему ходил мой доверенный человек. Гролин знал, что Фергис говорит от моего
имени.
Этот самый Гролин должно быть не имел склонность прислушиваться к другим и не
шел наперекор собственным амбициям, но Конан стремился удержать перемирие. До того как
он или Kларнидес подобрали слова для ответа, с вершины раздался крик:
— Госпожа Лисинкa! Воины Гролина струсили и бежали! Возвращайтесь теперь к нам!
Лисинкa сложила ладони рупором:
— Фергис, не будь дураком! Мне ничто не угрожает.
— Если Вы в безопасности, то я - стигиец! Возвращайтесь, не то спустимся мы, и бой
возобновится.
— Нет, будьте вы прокляты! — разозлилась Лисинкa. — Любой, кто сделает хоть один
шаг вниз будет изгнан, и станет моим кровным врагом!
— Можешь рассчитывать на мою помощь, — сказал Конан тихо, чтобы слышала только
Лисинкa. — Как друг хочу сказать, что вас попросту предали. У тебя и твоих людей есть
выбор: или умереть с честью, или жить с нею.
— И всего-то?
— Ты ничего не должна Гролину. Помогите нам загнать его в преисподнюю, и всех вас
ждет либо прощение, либо свободный путь назад в лес. Жизнью готов поклясться тебе в
этом.
Одна пара глаз холодного синего цвета искала правду в другой и нашла. Лисинкa
положила руку на плече Конана, и варвар понял, что она действует не по принуждению. И
ему самому не пришлось сильно нагибаться, чтобы найти ее губы.
— Я сдаюсь Смотрителям Taнзы, но не аквилонской короне, — сказала Лисинкa. — От
лица моих людей большего обещать я не могу.
— Мы не в праве требовать большего, — согласился северянин. — Ну так как, капитан
Kларнидес? Нас ведь это устраивает?
Фактически командование еще не перешло к киммерийцу, и они должны были
закончить комедию.
Kларнидес закивал настолько энергично, что напомнил Конану марионетку на нитях, и
52
ему даже показалось, что голова капитана вот-вот оторвется. Случись такое сейчас, было бы
крайне досадно, поскольку человек доказал, что порой его мозги бывают полезны.
— Моей властью капитана Смотрителей Taнзы, — торжественно объявил Kларнидес,
