'Начиная с сегодняшнего вечера я никуда не выйду, будь покоен'.
Я боялся, что с тридцатью франками далеко не уйду. Возможно, я умер бы от голода раньше, чем кто- нибудь еще более нечастный вздумает застрелиться...
По дороге домой я зашел к старьевщику и подобрал бархатные штаны, куртку и жилет за пятнадцать франков; я купил эти вещи и со свертком под мышкой пошел к себе. Охотничьи ботинки и старая каскетка должны были довершить мой костюм.
У меня оставалось пятнадцать франков. С умом их распределив, я мог бы протянуть дней пять-шесть. Все уже было готово для решительной минуты, даже мое предсмертное письмо.
В ночь на третий или четвертый день я услышал условный сигнал: в мое окно, выходившее на улицу, ударил камешек.
Я спустился, отпер дверь; перед домом стоял фиакр с трупом. Мы с Луи перенесли его в мою комнату, положили на кровать, и я надел на него одну из своих рубашек. Это был труп молодого человека, его лицо было до неузнаваемости обезображено выстрелом. Случай, этот страшный союзник, сослужил мне прекрасную службу!
Я разрядил один из стволов своего пистолета, обжег его для видимости, будто из него стреляли, и вложил мертвецу в руку.
Я не забыл упомянуть в предсмертном письме, что пистолет принадлежит Лепажу: Лепаж, таким образом, должен был помочь установить личность убитого, сообщив, что господин Конрад де Вальженез приходил к нему за пистолетом за несколько дней до самоубийства.
Я оставил свою одежду на стуле, словно позаботился о том, чтобы раздеться перед смертью, потом облачился в костюм комиссионера, запер дверь на два оборота и спустился вместе с Луи. Я бросил ключ на середину улицы - будто бы из окна, заперевшись изнутри. Стекло, разбитое Луи, когда он бросил камень, должно было заставить свидетелей поверить в такую версию. У меня был ключ от входной двери: мы вышли так, что привратник нас не видел и не слышал. На следующее утро в девять часов я явился в полицию с двумя поручителями, Луи и его братом, и мне выдали бляху на имя Сальватора... с того дня, дорогой кузен, я исполняю обязанности комиссионера на углу улицы О-Фер рядом с кабачком 'Золотая ракушка'.
- С чем вас и поздравляю, сударь, - отозвался Лоредан. - Но, признаться, я не вижу связи между этой историей и сведениями о завещании маркиза; не понимаю также, каким образом вы мне вернете пятьсот франков, которые мы напрасно отдали господину Жакалю на ваши похороны.
- Погодите, дорогой кузен, - продолжал Сальватор. - Какого черта! Не думаете же вы, что я просто так открыл вам тайну своего существования, не будучи уверен в вашей скромности!
- В таком случае вы, кажется, рассчитываете держать меня здесь до Судного дня?
- Ах, ваше сиятельство, вы заблуждаетесь, у меня другие намерения. Завтра в пять часов утра вы будете свободны.
- Знаете, что я сказал вашим сообщникам? Я обещал, что через час после того, как мне будет возвращена свобода, вы все окажетесь за решеткой.
- Да-да, это едва не кончилось для вас весьма плачевно!
Если бы я не оказался в эту минуту на пороге, вы рисковали уже никогда никого не выдать полиции и не арестовать, а ведь это, в сущности, недостойное занятие, дорогой кузен. Я вам предсказываю заранее, что вы еще подумаете, а подумав, оставите этого ничтожного Сальватора в покое у его столба на улице О- Фер, чтобы и он вас не тронул в вашем особняке на улице Бак.
- Могу ли я, воспользовавшись вашей откровенностью, дорогой господин Сальватор, полюбопытствовать, как вы рассчитывали меня побеспокоить?
- Об этом я вам расскажу. Самое интересное я припас на конец.
- Я вас слушаю.
- На сей раз я просто уверен в вашем внимании! Начнем с нравоучения: я давно заметил, дорогой кузен, что, если творить добро, это приносит удачу.
- Вы хотели, по-видимому, начать с банальности?
- Банальность, нравоучение... Вы еще оцените это в свое время. Вчера, дорогой кузен, я решил сделать доброе дело и украсть у вас Мину, что и, к величайшей своей радости, с блеском исполнил.
На губах Вальженеза мелькнула хищная улыбка, в которой ясно читались лютая ненависть и жажда мщения.
- Итак, - продолжал Сальватор, - вчера, отправляясь на почтовую станцию заказать лошадей, на которых укатили нежные влюбленные, я зашел на городской аукцион, что по улице Женер, если не ошибаюсь; во дворе разгружали мебель для продажи с торгов...
- Да какое мне до этого дело, господин Сальватор! - возмутился Лоредан - И что за интерес слушать про мебель, которую разгружали на улице Женер?
- Если вы наберетесь терпения еще на полминуты, дорогой кузен, я вас не разочарую и вы почувствуете определенный интерес: в этом я просто уверен!
- Ну, послушаем! - сказал Лоредан, небрежно закидывая ногу на ногу.
- Едва взглянув на эту мебель, я вскрикнул от изумления...
Угадайте, что я увидел в этой свалке?
- Как, по-вашему, я могу угадать?
- Вы правы, это невозможно... Я узнал небольшой секретер розового дерева, принадлежавший моему отцу, а отец любил его за то, что он достался ему от матери, которая, в свою очередь, унаследовала секретер от бабушки, о чем, впрочем, я вам уже говорил.
- Ну, поздравляю! Я так и вижу: вы купили эту рухлядь розового дерева за пятьдесят франков, и теперь он украшает гостиную господина Сальватора!
- За шестьдесят, дорогой кузен. Я купил его за шестьдесят франков. Откровенно говоря, он стоил этих денег!
- Из-за воспоминаний, которые он навевал?
- Да .. И кроме того, из-за бумаг, в нем находившихся.
- А в нем были бумаги?
- Да, и очень дорогие!
- И эти бумаги сохранились, несмотря на многочисленных любителей, через чьи руки прошел секретер?.. По правде говоря, дорогой Сальватор, Небо творит ради вас настоящие чудеса!
- Да, сударь, - без улыбки произнес Сальватор, - и я нижайше благодарен ему за это.
Потом в прежнем тоне он продолжал:
- Хотя чудо не так уж велико, как может показаться на первый взгляд, в чем вы сейчас убедитесь.
- Я слушаю.
- Вижу, вижу. . Итак, я отнес секретер домой.
- Унесли?
- Ну конечно! На ремнях... я же комиссионер! - улыбнулся Сальватор.
- Верно, - едва сдерживая смех, согласился Лоредан.
- Когда я принес секретер - я так любил его когда-то! - меня, как вы понимаете, охватило желание как следует его осмотреть. Я выдвигал один за другим все ящички, отпирал замочки, исследовал все сверху донизу. . Вдруг я заметил, что у среднего ящика, того, в котором хранились деньги, двойное дно!..
Лоредан не отрывал от Сальватора горящего взора.
- Интересно, не правда ли? - продолжал Сальватор. - Ну, не стану вас томить. Ящик был с секретом, но я его разгадал и открыл.
- Что там было?
- Одна-единственная бумага.
- И эта бумага?..
- ...оказалась тем самым документом, который мы так долго искали, дорогой кузен!
- Завещание? - вскричал Лоредан.
- Завещание!
- Завещание маркиза?
- Завещание маркиза, по которому тот оставляет своему крестнику Конраду все свое достояние,
