- Сколько у вас сейчас человек? - спросил г-н Жакаль.
- Восемь, - отвечал Голубок.
- С вами вместе?
- Нет, со мной будет девять.
- Ребята крепкие?
- Мне под стать, - отозвался Голубок таким басом, что сомневаться в его силе не приходилось, если только о силе можно судить по голосу.
- Прикажите им подняться, - продолжал г-н Жакаль, - и все вместе ждите в коридоре за дверью.
- С оружием?
- Да. Как только услышите колокольчик, входите сюда без стука и прикажите человеку, который здесь окажется, следовать за вами. В коридоре вы передадите его четверым своим товарищам, пусть препроводят его в нашу тюрьму предварительного заключения. Когда арестованный окажется в надежном месте, пусть ваши люди снова поднимаются и ждут в коридоре на прежнем месте до тех пор, пока я снова не позвоню и не сдам другого пленника. И так далее, пока я не отменю приказ. Вы меня поняли?
- Отлично понял! - отвечал Голубок. - Отлично! - повторил он, выпятив грудь, как человек, гордый собственной понятливостью.
- А теперь, - строго сказал г-н Жакаль, - должен вас предупредить: за арестованных отвечаете головой.
В эту минуту в дверь кабинета постучали.
- Это, вероятно, один из ваших будущих пленников. Ступайте скорее за своими людьми.
- Бегу! - рявкнул Голубок, одним прыжком выскочив в коридор.
Господин Жакаль опустил за ним портьеру, уселся в кресло и сказал:
- Войдите!
Секретарь ввел Овсюга.
XXVII
Расчет
Поклонник дамочки, сдававшей внаем стулья в церкви Сен-Жак-дю-О-Па, долговязый и бледный под стать Базилю, степенно вошел в кабинет, кланяясь г-ну Жакалю, словно алтарю.
- Вы меня вызывали, благороднейший хозяин? - спросил он скорбным голосом.
- Да, Овсюг, вызывал.
- Чем я могу иметь честь быть вам полезным? Вы знаете, что моя жизнь в вашем распоряжении.
- Это мы сейчас увидим, Овсюг. Прежде скажите, был ли у вас повод для недовольства мною с тех пор, как вы на службе?
- О Всевышний Господь! Никогда, достойнейший хозяин! - поспешил заверить елейным голосом любовник Барбетты.
- А я, Овсюг, имею веское основание быть вами недовольным.
- Дева Мария! Неужто это возможно, добрый мой хозяин?
- Более чем возможно, Овсюг: так оно и есть, и это доказывает, что вы оказались неблагодарным.
- Пусть Бог, Который меня слышит, - медовым голосом пропел иезуит, ниспошлет мне смерть, если я хоть раз забыл о ваших милостях.
- Вот именно, Овсюг, я боюсь, как бы вы их не забыли.
Напомните-ка мне, дабы я убедился, что у вас хорошая память.
- Славный мой хозяин! Неужели, по-вашему, я могу забыть, как меня арестовали на улице Сен-Жак- дю-О-Па у церковной двери, после того как я прихватил серебряный крест и золоченый потир [Большая чаща (церк )]; и быть бы мне на каторге, если бы не ваша отеческая забота, благодаря которой я выпутался из этой грязной истории.
- С того дня, - сказал г-н Жакаль, - я приобщил вас к службе. Как же вы себя показали?
- Однако, благороднейший хозяин... - - перебил его Овсюг.
- Не прерывайте меня! - строго предупредил г-н Жакаль. - Я все знаю. Вот уже полгода вы работаете на папашу Ронсена из Конгрегации.
- Я действую в интересах нашей Святой Церкви! - набожно выговорил Овсюг, с глуповатым видом устремив взгляд к потолку.
- Странно вы понимаете ее интересы! - с притворным возмущением воскликнул г-н Жакаль. - Ведь папаша Ронсен и его Конгрегация утянули за собой в пропасть господина де Виллеля, а тот - кабинет министров! Таким образом, вы, несчастный человек, сами того не зная - так мне думается! стали возмутителем общественного порядка и, не подозревая того, пошатнули трон его величества.
- Возможно ли это? - вскричал Овсюг, растерянно глядя на г-на Жакаля.
- Вы, разумеется, слышали, что кабинет министров сменился нынче утром? Знайте, что вы явились одной из причин этой административной революции. Вас объявили опасным преступником, и я решил, пока в столице не утихнет шум, поместить вас в надежное место, где вы могли бы спокойно собраться с мыслями.
- Ах, добрейший мой хозяин! - вскричал Овсюг, бросаясь г-ну Жакалю в ноги. - Клянусь Богом Всемогущим: ноги моей не будет в Монруже.
- Слишком поздно! - возразил г-н Жакаль, поднимаясь и протягивая руку к звонку.
- Смилуйтесь, добрейший хозяин! Смилуйтесь! - взвыл Овсюг, заливаясь горькими слезами.
Вошел Голубок.
- Смилуйтесь! - повторил Овсюг, вздрогнув при виде непреклонного полицейского: он знал, в каких случаях начальник прибегал к помощи Голубка.
- Слишком поздно, - сурово проговорил г-н Жакаль. - Встаньте и следуйте за этим человеком.
Овсюг заглянул в недовольное лицо г-на Жакаля и, понимая, что спорить бесполезно, последовал за полицейским, сложив руки, как и подобало мученику.
Когда Овсюг вышел, г-н Жакаль снова позвонил.
Вошел секретарь и доложил о Карманьоле.
- Пусть войдет, - кивнул г-н Жакаль.
Провансец не вошел, а влетел в кабинет.
- Что вам угодно, патрон? - пропел он.
- Сущие пустяки, Карманьоль, - отвечал г-н Жакаль. - Сколько за вами числится обычных краж?
- Тридцать четыре: ровно столько, сколько мне лет, - весело проговорил Карманьоль.
- А со взломом?
- Двенадцать: сколько месяцев в году, - в том же тоне отвечал марселец.
- А покушений?
- Семь: сколько дней в неделе.
- Вы, стало быть, тридцать четыре раза заслужили тюрьму, двенадцать раз каторгу и семь раз Гревскую площадь. Итого:
пятьдесят три более или менее серьезных приговора. Я правильно сосчитал?
- Все верно, - отвечал беззаботный Карманьоль.
- Вот что, мой добрый друг! О ваших приключениях начинают поговаривать в городе, и я решил на время отправить вас в ссылку.
- В какую часть света? - беспечно спросил Карманьоль.
- Я думаю, вам это должно быть безразлично.
- Да, лишь бы это было не на берегу моря, - отвечал провансец, смутно начиная догадываться о том, что г-н Жакаль хочет ему предложить туманный Брест или солнечный Тулон.
- Ах, умница Карманьоль, вы попали в точку: я выбрал для вас живописное местечко, хотя вам оно, кажется, не по душе.
- Господин Жакаль! - молвил, силясь улыбнуться, шутник-марселец. - Уж не вздумалось ли вам меня попугать?
- Вас? Пугать? Дорогой Карманьоль! - с удивлением проговорил г-н Жакаль. - Разве в моих правилах пугать преданных слуг вроде вас?
- Если я правильно понимаю, - произнес то ли в шутку, то ли всерьез провансец, - вы мне предлагаете
