скоро Брайан вновь поднял голову:
— Может, мне прервать ласку?
— Только посмей!
Брайан засмеялся и возобновил пытку с новым пылом и не прекращал ее до тех пор, пока Николь не достигла пика наслаждения, который по силе и новизне превосходил все то, что она дотоле испытывала. Это была самая сладостная на свете боль или же, наоборот, самое мучительное наслаждение, которое налетело на нее, словно летний ураган, после чего она осталась лежать, не в силах пошевелиться.
— Я подумал, были ли слышны твои крики в баре Берта? — лукаво спросил Брайан. Николь вспыхнула от смущения. — Да нет же, я шучу. Дверь плотно закрыта. Но должен сказать, что твои крики звучали для меня как музыка. — Он ущипнул ее за сосок.
— Никто мне никогда не говорил…
— Что именно?
— О том, что происходит между женщиной и мужчиной… Почему никто ничего мне не рассказывал о таких важных вещах?
Брайан обнял Николь.
— Ты что, совсем глупенькая? Если бы юные леди прознали об удовольствиях, которые можно испытать во время половых сношений, то после тринадцати лет не осталось бы ни одной девственницы.
— Однако же мужчины знают об этом, — недовольно заметила Николь. — Они рассказывают об этом друг другу.
— Откуда тебе это известно?
— От моих братьев и их друзей. Я лишь теперь сообразила. Именно этим объясняются их намеки и подмигивания, а также игривые шуточки.
— Совершенно верно.
Николь стукнула его в грудь.
— Ну и что, ты считаешь это справедливым? Моя мать о совокуплении говорила только одно: его следует избегать!
— Это совет, к которому должна прислушаться любая юная девушка.
— Но почему его следует избегать?
— Вот теперь ты подошла к вопросу об огромной и весьма печальной разнице в анатомии мужчины и женщины, душа моя. Бог, а может, природа, великодушно создала мужчину таким, что для него совокупление не имеет никаких опасных последствий. В то время как у женщины есть угроза…
— Дети, — лаконично выразила мысль Николь. — Проклятие! До чего же несправедливо! — Она встретилась со взглядом Брайана. — И поэтому ты применяешь эти штуки…
— Это для предохранения, — уточнил он. — Так должен поступать каждый мужчина, у которого есть совесть.
— Их не было только в первый раз.
— Ты застала меня врасплох. Если ты заметила, подобное потом не повторялось. — Он улыбнулся и поцеловал ее. Николь понимала, что должна быть благодарна за его сознательность. И в то же время ей почему-то сделалось грустно.
Брайан устал. Глаза у него слипались. Он снова лег на подушки, и временами Николь слышала, как он похрапывает. Она была слишком возбуждена, чтобы заснуть. Она пыталась представить, какие мысли владеют им. Любит ли он ее? Или она была для него чем-то вроде дополнительного удобства? Он не хотел, чтобы она родила от него детей, никак не отреагировал на ее признание. Объяснялось ли это тем, что он не любил ее, или же он искренне считал, что она заслуживает лучшего мужчины?
Сердцем Николь склонялась ко второму. Она вспомнила, как засияло лицо мадам, когда он поднялся со стула, чтобы фехтовать, когда мадам увидела, что он снова стоит на обеих ногах. Лишь ее молчаливое попустительство сделало возможным их нынешние отношения; мадам десятки раз покрывала Николь, говорила миссис Тредуэлл и девушкам из старшей группы, что их подруга спит у нее в комнате, потому что приболела гриппом, так что у Гвен, Бесс и Кэтрин не было никаких причин спрашивать, почему она отсутствует ночью. А на заре Николь появлялась во дворе вместе с лордом Бору, так что никто ничего не мог заподозрить. Кроме Хейдена, разумеется. Но он был всего лишь слугой семейства Бору и был обязан держать язык за зубами.
Николь не могла понять, чем она насолила Хейдену и заслужила его неприязнь, чтобы не сказать враждебность. Казалось бы, он должен был быть счастлив, видя, что его хозяин выздоравливает. К тому же разве не сокращался круг его обязанностей из-за того, что она раздевала его светлость по ночам и укладывала спать? Слуги ее матери неизменно радовались, если объем их работы уменьшался.
Брайан зашевелился среди одеял, его рука стала искать Николь. Она юркнула в постель, прижалась к нему и услышала, что он во сне произносит ее имя.
Глава 20
— Почта!
Этот крик разнесся над промокшими от дождей траншеями, которые тянулись по холмистой равнине Фландрии, и сразу привел всех солдат двадцать пятого полка в неописуемое волнение. Томми Хейнесуорт выпрыгнул из окопа, в котором до того сидел, скорчившись, с тремя такими же, как он, бедолагами, укладывая в коробки патроны и по обыкновению разговаривая о доме.
— Назад, идиот несчастный! — заорал Нед Прескотт. — Или ты хочешь, чтобы тебе оторвали голову эти лягушатники?
— Я хочу получить письмо. Желательно от Николь, но готов и от матери.
— Погоди, придет и твой черед.
— Не могу ждать! — заявил Томми и выскочил из своего окопа.
— Должно быть, у Томми есть любовница, — с хитрой улыбкой предположил Джордж Нейлор.
— На самом деле — сестра.
Солдаты насмешливо загудели:
— Ну кто тебе поверит? Как же, он не может дождаться письма от сестры!
— Заткнись, дурачок! — добродушно огрызнулся Томми. — Моя мать додумалась отправить ее в какую-то академию, и Никки очень забавно рассказывает о ней. Они целые часы заняты тем, что отбеливают постельное белье и шьют чехлы для кресел.
Джеймс Уоффентин, который частенько бывал в Хейнесуорте, вытаращил глаза.
— Что? Никки в академии?
— Кто такая Никки, черт возьми? — озадаченно спросил Джордж.
— Его сестра, — с готовностью проинформировал его Уоффентин. — Более веселой и живой девчонки, пожалуй, не сыщешь. Помнишь, Томми, как она обставила меня в плавании?
Томми засмеялся.
— На целых два корпуса!
— Твоя сестра умеет плавать? — изумленно спросил Билл Симмс.
— Ты бы видел, мальчик, как она ездит верхом, — с самодовольной улыбкой сказал Уоффентин. — У нее посадка получше, чем у самого генерала Пиккеринга, поверь мне! И стреляет как дьявол!
— Так она прямо настоящая амазонка, — вступил в разговор еще один солдат.
— Так оно и есть, — с гордостью подтвердил Томми.
Уоффентин покачал головой.
— Не могу себе представить, чтобы она занималась шитьем и рукоделием, Томми!
— А ты думаешь, я могу? Но она сохранила при этом чувство юмора.
На бруствере появилась белобрысая голова генеральского посыльного.
— Давай их скорее мне, все до единого, — сказал Симмс, протягивая руку к пачке. — Это от тех, кого я оставил с разбитым сердцем.
— Для вас ничего нет, сэр, — возразил парнишка, и все засмеялись.
— Даже иска на признание отцовства? — оскорбленно спросил Симмс.
— Да кто будет подавать на тебя такой иск? — Уоффентин так подтолкнул его локтем, что Симмс свалился в грязь. — Любая девушка скорее предпочтет непорочное зачатие, чем согласится переспать с тобой!
Билл сделал вид, что собирается его взгреть, но тут между ними возник Томми и просительным тоном обратился к посыльному:
— А мне ничего, Руфус?
Парнишка пригладил всклокоченные волосы.
— Да, есть. — Он помахал конвертом. — Очень даже надушенное.
— Проклятие! — пробормотал Томми. — Это мать. Никки никогда так не делает.
— Твоя мама поливает письма духами? — вскинул брови Уоффентин.
— Моя мама душит даже мои ботинки. Давай побыстрее письмо, Руфус!
Парнишка отдал конверт, и Томми тотчас же его вскрыл.
— Боже милосердный! — воскликнул он. — Если бы я не знал всех подробностей, я бы поклялся, что кто-то разыграл меня.
— А в чем дело?
— Ну, баронесса пишет, что она приятно провела пасхальные праздники в Ярлборо, у герцога и герцогини…
— Потрясающе, — протянул Уоффентин.
— Да нет, ты не понял. Там была также Никки, моя сестра. И мама пишет, что она стала там королевой бала! Вот послушай: «Рада сообщить, что первый выход твоей сестры в свет принес ей грандиозный успех. Милейшая миссис Тредуэлл сотворила чудо с нашей девочкой. Николь не только показала себя настоящей леди, но у нее появился поклонник!»
— И кто же этот счастливец? — заинтересовался Уоффентин.
Томми пробежал глазами страницу:
— Господи Иисусе! Не кто иной, как лорд Уоллингфорд!
— Он наследник того самого герцога Стаффорда, не так ли? — спросил Уоффентин.
— Моя сестра — герцогиня! — ошеломленно пробормотал Томми. — Вы уверены, что это не написал кто-нибудь из вас?
— Да откуда у нас духи, черт побери? — проворчал кто-то за его спиной.
— И то верно, — хмыкнул Томми.
— Черт возьми, я всегда знал, что твоя сестра — благородных кровей, — признался Уоффентин. — Но все же не могу представить ее герцогиней.
— Я тоже не могу, — сказал Томми и продолжил чтение: — О Господи! Да не может быть!
— Дай я угадаю, — вызвался его приятель Ридпат. — Король Георг назвал ее своей наследницей и… — Однако что- то в выражении лица Томми заставило его замолчать.
— Что, плохие новости? — с тревогой
