безупречную службу на благо королевства и беспримерную храбрость в бою на торжественной церемонии в Лондоне восемнадцатого июля». — Николь совсем не по-светски фыркнула: — Он не приедет…
— Чтобы получить шотландский рыцарский орден? — уставился на сестру Томми. — Разумеется, приедет! Кто пропустит такой случай?
— Он. Для него это ровным счетом ничего не значит.
— Да ты с ума сошла! Лишь двенадцать человек во всем королевстве могут иметь этот орден! Ведь это исключительная честь!
Николь в упор посмотрела на брата:
— Разве это вернет ему ногу?
— Нет. Но я думаю, что в какой-то степени смягчит его страдания.
Николь аккуратно сложила газету и вернула ее брату.
— Постарайся не попадать под пушечные ядра.
Внезапно у Томми мелькнула догадка:
— Боже мой, Никки! Ты хочешь сказать, что он женился бы на тебе, если бы… не это?
— Я это совершенно точно знаю, — спокойно ответила Николь.
— Но… но… если это так… — запинаясь, произнес Томми. Николь ждала. За этим ничего не последовало. Наконец брат покачал головой и сказал: — Ага, стало быть, теперь он придерживается такой линии поведения.
Николь встала и ударила его по щеке.
— Ты ничего о нем не знаешь! — крикнула она в ярости. — Ты только думаешь, что знаешь!
— Проклятие, я жил, ел и спал рядом с этим человеком целый год! — возразил Томми. — А какой у тебя опыт общения с ним? Несколько уроков фехтования да пару раз побарахталась с ним в стоге сена!
Она шагнула к нему.
— Я могла бы бросить тебе вызов за такие слова, если бы мы оба не знали, что я побью тебя. Убирайся с глаз долой! Ты не имеешь права говорить о нем такие вещи!
— Он придет, — коротко сказал Томми. — Он придет, ты его увидишь на церемонии, и весь сыр-бор загорится снова.
— Чего ты боишься, Томми?
— Что он разбил твое сердце! Что после него тебя уже ничто не удовлетворит!
Николь неожиданно улыбнулась:
— Ты не так глуп, как я думала, мой дорогой брат. Ничто меньшее меня не удовлетворит. А посему мне уготована дорога без попутчиков. Но уверяю тебя: он не придет ради такой никчемной безделушки, как рыцарский орден. Это не для Брайана Бору.
— Посмотрим, — натянуто сказал Томми.
— Хочешь пари на пятьдесят фунтов? На сотню? На миллион?
— Ты так самоуверенна, — грустно произнес Томми. — Так уверена в нем. Но если бы ты видела шлейф из разбитых сердец и страдания, которые причинил этот человек…
— То было раньше, — возразила Николь.
Томми рассмеялся:
— До встречи с тобой? О, ты льстишь себе!
— Я имела в виду, — заявила она с такой холодной категоричностью, что даже Томми, хорошо знавший об амурных подвигах Бору, внезапно усомнился в своей правоте, — до его встречи с пушечным ядром.
Глава 23
Брайан, лорд Бору, держал одну руку на загривке шотландской борзой по кличке Килтер, в другой — бокал с шотландским виски, чистым и неразбавленным. Он попеременно то почесывал пса, то пригубливал бокал, причем то и другое делал совершенно рассеянно, глядя в камин, полыхающий в спальне его родового замка, известного под названием Тобермау. Солнце садилось за заливом, усыпанным крохотными, окутанными туманом островами, — землями, населенными его вассалами. Вообще-то очень глупо звучит — вассалы. Почти столь же глупо, как передающийся по наследству слуга. Брайан положил правую ногу на подушечку и собрался позвонить своему передающемуся по наследству слуге, чтобы тот снял с него сапог.
Стук в дверь заставил Килтера встрепенуться и тихонько зарычать. Брайан велел ему замолчать и окликнул:
— Кто там?
— Это я, Брайан.
Проклятие. Его мать. Он быстро спрятал бокал за стул.
— Входи.
Она открыла дверь и медленно направилась через комнату к нему. Ее мучил артрит, и это было для матери большой бедой, поскольку лишало ее любимых развлечений — занятий садоводством и верховой ездой. В свои шестьдесят лет Меган Бору оставалась эффектной женщиной с рыжевато-золотистыми волосами, которыми она одарила и своего единственного выжившего ребенка. Правда, сейчас ее волосы подернула седина. Глаза у нее были голубые, как и у Брайана, все остальное — габариты, крупные черты скуластого лица — Брайан унаследовал от отца. Они всегда не очень хорошо понимали друг друга, Брайан и его мать. Это было выше ее разумения, зачем шотландцу болтаться по всей Англии, тем более идти воевать за англичан. И все-таки между ними существовала нерасторжимая связь, которая объяснялась не только кровными узами, но и совместно переживаемыми потерями.
— Становится темно, — сказала Меган. — Может, зажечь лампу?
— Не стоит. Но я собирался позвать Хейдена, чтобы снять сапог.
— Я сделаю это. — Она опустилась на подушечку и положила ногу сына себе на колени. Осторожно — почти так же осторожно, как это делала Николь, — она стянула жесткий кожаный сапог, всячески оберегая при этом колено. Килтер ткнулся ей в юбки. Она засмеялась и бросила ему корку сыра, припрятанную в кармане фартука.
— Ты портишь пса, — заметил Брайан.
— Дети и собаки для того и созданы, чтобы их баловать. — Сняв сапог, Меган села на низенький стул. — Тебе Аластер Маккриммон не говорил, что приглашает сегодня на ужин?
— Говорил.
— И ты все-таки не пошел? Или ты свысока смотришь, лэрд Повидавший — Лондоны — Парижи — Фландрии, на своих старых друзей?
— Это не так, и ты это прекрасно знаешь.
— Так в чем же тогда причина?
— Мне причиняет боль моя нога.
— Я не удивлена этому, видя, что ты ни разу не поднялся с кресла за весь день.
— Прошу прощения, мама. За каким занятием ты хочешь меня видеть? Может, мне перекрыть заново тебе крышу? Перекопать клумбы для роз? Выехать в поле и подстрелить дичь?
— Мне непонятно, почему ты не можешь ездить верхом, — со смехом заметила мать. — У тебя ведь есть ягодицы, разве не так?
— Я не могу ездить так, как положено, — раздраженно возразил Брайан.
Меган кивнула:
— Понимаю. Ты не можешь держать красивую лондонскую осанку.
— Я не в состоянии удержать буйную лошадь!
— Во всяком случае, ты можешь управлять фаэтоном. Кажется, руки у тебя достаточно сильные.
Брайан подосадовал, что он припрятал виски под стул. Как было бы хорошо сейчас сделать глоток!
— Ты не понимаешь, — сердито сказал он.
— Чего? Того, что ты не такой, как был когда-то? А ты думаешь, я всегда была такой медлительной и неуклюжей? Было время, я могла танцевать всю ночь напролет, когда твой отец, да упокой Господи его душу, держал в доме скрипачей и волынщиков.
— Ты стара, — жестко, без обиняков сказал Брайан.
— Ты так не будешь считать, когда доживешь до моего возраста, — с легким юмором отреагировала Меган.
Брайан вздохнул, посмотрел на потолок, сунул руку под кресло. Дотянуться до виски ему не удалось.
— Здесь бокал… — начал он.
— Ты думаешь, я не учуяла запаха, когда вошла? Опять это чертово виски! Прекрасная компания по ночам для мужчины с твоими талантами.
— У меня есть еще ты, мама, — бесцветным голосом проговорил Брайан.
— Брайди Доннау собирается выйти замуж в ближайшее воскресенье за Ангуса Рафферти. Ты пойдешь на свадьбу?
— Я уже послал им подарок и свои извинения.
— Тейгус говорил мне, что по реке сейчас густо идет лосось. Он готов подбросить тебя в экипаже, и ты сможешь половить.
Брайан скривил губы:
— Не думаю, что это будет так уж интересно.
Меган потеряла терпение:
— Проклятие, мальчик, что мне с тобой делать?
— Снимай иногда мне сапог.
Меган снова полезла в карман фартука. Килтер, заметив ее движение, вскочил.
— Нет, это не для тебя, негодный ты пес. Тесси нашла это в одежде, которую собиралась стирать.
— Вот как. Я думал, что сжег его, — сказал Брайан, увидев в ее руке листок веленевой бумаги.
— Сжег? Ты отдал все проклятым англичанам, теперь они собираются что-то вернуть тебе, а ты хочешь сжечь?
— Это всего лишь кусок хлеба, брошенный жалкой собачонке.
— О, слышал бы твой отец твои слова! Я расспросила пастора Падрика. Он сказал, что это великая честь! Всего лишь двенадцать человек в Англии удостоены ее! По всей вероятности, сам король будет там…
— Будет всего лишь принц-регент. А я хорошо знаю твое мнение о нем.
— Пройдоха и негодяй, — с готовностью подтвердила Меган. — Но его репутация не сможет запятнать твою.
— Ты говоришь так лишь потому, что никогда его не видела.
— Проклятие, Брай, почему бы не взять то, что тебе дают? Ради чести семьи, если не ради себя? Когда-нибудь у тебя будут сыновья. — Меган увидела, как при этих словах у сына на скулах заходили желваки. — Если, конечно, шашни с прелестными француженками не отвратили тебя от женщин.
— Ты слишком далеко заходишь! — вскипел он.
— А ты вообще никуда не ходишь! Сидишь в этом прокопченном кресле, ничего не желаешь видеть и только пьешь! Ты должен подумать о будущем, сын!
— О каком будущем? — запальчиво возразил Брайан.
— Черт возьми, ведь ты лэрд! Ты прилично смотришься, у тебя есть земля и деньги. Неужели ты хочешь сказать, что на всех британских островах не найдется девушки, которая выйдет за тебя замуж, несмотря на ногу и прочее?
— Ни одна не стоит того, — сказал он, чуть помешкав. Что-то печальное и невысказанное почудилось в этом внезапном молчании.
— Брай… — Голос Меган сделался мягче. — Брай, мой храбрый мальчик! Может, ты
