древней Британии, а наш музыкальный инструмент гаита, например, ничем не отличается от волынки, на которой играют ваши соотечественники.
Люси перестала рисовать.
– Что вы имеете в виду, говоря «ваши соотечественники»?
Он пристально посмотрел на нее.
– Вы ведь шотландка, не так ли?
– Но как…
– По вашему акценту. Я улавливаю в нем раскатистое шотландское «р».
Люси даже в дрожь бросило. Удивительно, что он заметил это раскатистое «р» после многих лет, проведенных среди англичан в полку.
– Надеюсь, это не очень заметно. Но вы правы, мой папа шотландец.
– Даже при отсутствии акцента я бы догадался, что вы шотландка. – Диего чуть помедлил. – Или даже испанка.
Люси насторожилась. Откуда он узнал, что в ней есть испанская кровь?
Неоткуда ему было узнать. Если только он специально не наводил о ней справки. Но зачем это ему? И почему расчетливый взгляд его глаз заставил ее вспомнить о средневековых сказаниях и о том, как дьявол искушает невинные души?
Люси тряхнула головой. Ну уж это совсем глупо.
– Как вы догадались, что я испанка? – самым безразличным тоном спросила она, заставив себя снова взяться за грифель.
– У вас их пламенный темперамент.
Люси вздохнула. Может быть, слова «слишком пылкая сорвиголова» выжжены, словно клеймо, у нее на лбу?
– Говорят, что пламенный темперамент встречается также у ирландцев и мавров. Невозможно установить происхождение человека на основе одного лишь темперамента.
– Это всего лишь наблюдение.
– Причем наблюдение неправильное, – резко сказала Люси, выведенная из себя его проницательностью. Трудно было поверить, что он догадался о ее происхождении, причем догадался правильно. – Может быть, угадывать происхождение людей – это еще один аспект вашего таланта фокусника?
– По правде говоря, так оно и есть.
– А вы можете угадать, откуда я родом? – спросила мисс Пирс.
– Возможно, из Уэльса, – ответил Диего. – А мисс Далтон, несомненно, из южной части Англии, хотя точнее я не берусь сказать.
В обоих случаях он был прав. Возможно, этот фокусник действительно умеет угадывать происхождение.
Диего расслабился, заметив, как подозрительное выражение постепенно исчезает с лица Люси. Он чуть не выдал себя замечанием об испанцах. Явное удивление мисс Ситон показало, что она знает о своей испанской крови и поражена тем, что об этом известно незнакомцу.
Девочки вдруг громко закричали.
– Что случилось? – спросил Диего, оторвавшись от своих мыслей.
– Вы не должны двигаться, а это включает также выражение вашего лица, – напомнила ему Люси. – Нельзя хмурить брови. Кстати, улыбаться тоже нельзя.
– Вот как? Прошу прощения.
Мисс Ситон заставляла его Совершать немало неблагоразумных поступков. Например, говорить о Виллафранке. Он новее не собирался рассказывать о своем родном городке, словно старик, вспоминающий юность.
Диего заговорил об Испании только для того, чтобы выяснить, действительно ли Люсинда была на дороге в Ла-Корунью вместе с Сорок вторым полком, как предполагал маркиз. Когда Диего и Гаспар впервые начали собирать о ней информацию как о возможном объекте их поиска, они были сильно озадачены тем, что полковник ушел в отставку из Семьдесят шестого полка, а не из Сорок второго. В конце концов они решили, что новый отец Люси умышленно сменил полк, чтобы замести следы.
Однако пока Люси не заговорила об отступлении в Ла-Корунью, Диего не приходило в голову, что она была там в возрасте четырех лет. Вероятно, она была очень здоровым ребенком, если пережила лишения, от которых погибали крепкие солдаты британской армии.
Он видел, что эти воспоминания причиняют ей боль.
Диего скрипнул зубами. Он не мог изменить того, что случилось с ней. К сожалению, донья Каталина и дон Альваро умерли через несколько лет после похищения их дочери. Однако если Люси окажется доньей Люсиндой, то по крайней мере воссоединится со своим дедом, который сделает из нее сверкающий бриллиант светского общества, как она того заслуживает.
Диего попробовал было изменить положение тела, потом вспомнил, что этого делать нельзя. Работать натурщиком не так-то просто. У него онемела левая нога, а спина буквально пульсировала от боли. Он попробовал шевельнуть ногой, но девочки дружно запротестовали. Dios Santo![5]
Люси сидела с самодовольным видом. Неудивительно, что она с такой готовностью согласилась на предложение Диего позировать. Ей, как видно, и впрямь нравилось мучить его.
– Леди, – строго сказала мисс Ситон, – поскольку сеньор Монтальво начал уставать, нам надо чем-нибудь развлечь его. Почему бы вам не рассказать ему о нашей школе? Он для этого и „пришел сюда. Пусть каждая из вас скажет, почему родители захотели отдать вас именно сюда и что вам здесь больше всего нравится.
Диего аж застонал. Люси бросалась на спасение своей драгоценной школы со свирепостью горной рыси. Пока одна из девочек восхваляла достоинства школы, Люси, закрыв свой блокнот, стала прохаживаться между ученицами, высказывая замечания об их работе. Он попытался не смотреть на нее, но не смог. Даже в практичном рабочем халате, накинутом поверх платьица цвета красного мака, она напоминала ему изысканное вино в тонком бокале.
Он многое бы отдал за возможность попробовать это вино.
Проклятие, об этом нельзя даже думать!
Усилием воли Диего попытался сдержать эрекцию. Его поза слишком откровенно демонстрировала ту часть тела, которую он старался держать под контролем.
Гаспар был прав: он, наверное, слишком долго обходился без женщины, если его тело с такой легкостью возбуждается от одного лишь вида важно расхаживающей Люси. Да еще когда за ним наблюдают хихикающие девчонки! Dios mio, гореть ему в аду за такое поведение.
Диего вдруг обнаружил, что почему-то завидует ее ученицам. Для начинающего учителя она весьма хорошо справлялась со своей работой. Она хвалила учениц, не перехваливая, и критиковала, не лишая уверенности в себе. Его поражала такая деликатность.
Гаспар счел бы это излишней мягкостью в учителе. Сам Гаспар выкрикивал приказания и шлепал Диего по рукам, если тот ронял карту или вытаскивал не тот носовой платок. После нежного домашнего воспитания, которое получил Диего как единственный сын дворянина, это было для него буквально шоком. Но работать ассистентом Гаспара было безопаснее и выгоднее, чем быть вором или карточным шулером.
– Леди, пора мыть руки, – вдруг сказала Люси. Диего удивленно взглянул на нее. Они закончили? Когда он выпрямился, а девочки помчались вытирать руки, Люси подошла к нему.
– Спасибо, сэр. Вы нам очень помогли.
Диего поднялся со скамейки, поморщившись от боли, когда в онемевших конечностях стало восстанавливаться кровообращение.
– Напомните мне, если я вдруг забуду, насколько трудна работа натурщика, – проворчал Диего.
– Я вас предупреждала, – с довольным видом сказала Люси.
– Вы предупреждали, что мне будет скучно, – уточнил Диего, разминая затекшие ноги, – но не говорили, что я стану инвалидом.
На этот раз Люси рассмеялась:
– Должна признаться, вы держались молодцом. Большинство натурщиков после первого сеанса бывают в гневе.
Одна из девочек что-то спросила у нее, и Люси, снова обратившись к классу, отправила их на урок танцев. Пока мисс Ситон мыла руки, Диего подошел к тому месту, где она оставила свой блокнот. Ему захотелось посмотреть, как она его изобразила, но, перелистав страницы, он увидел мастерски выполненные рисунки поросших вереском шотландских гор и вымощенных булыжником улиц Ричмонда. Перевернув страницу, он расхохотался, не веря своим глазам, и поднял вверх изображение красивого молодого джентльмена с рожками и хвостом.
– Кто этот интересный парень? Люси зарделась.
– О Господи, – пробормотали она.
Девочки ушли через рощу в школу, оставив их наедине. Миссис Харрис сказала ему, что у Люси сегодня всего один урок, а это значит, что теперь она полностью в его распоряжении.
– Очень утешает мысль, что не меня одного вы считаете дьяволом, – улыбнулся Диего. – Это распространенная тематика ваших работ?
– Отдайте мне это, сеньор Монтальво! – сердито сказала Люси, подходя к нему.
Он, усмехнувшись, спрятал рисунок за спину.
– Мне показалось, что вы согласились называть меня Диего, когда мы одни.
– Отлично, – сказала она. На ее щечках появилось по красному пятну. – Дайте мне это, Диего, бессовестный вы негодяй!
– Не отдам, пока не скажете, кто он такой. – Ему нравилось наблюдать, как она горячится, как ее глаза мечут молнии. Это наводило на мысль о том, какова она будет в его постели, обнимая его с такой же страстью.
– Боже милосердный, – взмолилась Люси, – какой же вы…
– Очаровательный? Остроумный? Неотразимый?
– Назойливый!
– И упорный. – Диего держал рисунок в поднятой руке и разглядывал его снизу.
– Вы не посмеете! – Люси попыталась отобрать свой блокнот, но Диего приподнял его еще выше.
– Может быть, это жених? – предположил он. – Или, вероятнее всего, учитывая рога, бывший жених.
Эта мысль окончательно испортила ему удовольствие. До этого момента он почему-то считал, что у Люси нет серьезного поклонника.
– Ни то ни другое. – Отвернувшись от Диего, Люси посмотрела за реку. – Одно время я надеялась… Не имеет значения. Теперь он для меня никто.
– Не совсем «никто», судя по тому, как вы покраснели, – сказал Диего, которого непонятно почему ужасно раздражало, что какой-то бесцветный англичанин живет в
