сердце Люси. – Как его зовут?
– Какое вам дело?
– Мне любопытно узнать, что за человек заслужил от вас рога. Мы оба знаем, что это оскорбление вы не нанесли бы первому встречному.
– Очень смешно! – Люси направилась к дорожке, ведущей через рощу.
Зажав блокнот под мышкой, Диего не отставал ни на шаг.
– Что он натворил? Нарушил ваши правила приличия? Оскорбил ваших учениц? Попытался купить землю по другую сторону от вашей школы, чтобы устроить там бордель?
– Он забавлялся со мной, – резко сказала Люси в ответ. В ушах у Диего зашумела кровь, но Люси вдруг остановилась на тропинке и добавила более спокойным тоном: – Нет, все не так. Я не имела в виду то, о чем вы подумали.
Диего обуздал гнев, готовый выплеснуться на безымянного незнакомца.
– А что вы имели в виду?
– Питер… то есть лорд Ханфорт и я росли вместе в полку. Я думала, что он намерен… я всегда предполагала, что мы с ним… – Она покачала головой. – Это не имеет значения. Я была не права.
Видимо, это очень сильно ее обидело. Люси пошла дальше, но Диего нагнал ее.
– Вы думали, что этот англичанин женится на вас?
Она кивнула.
– Однако, получив титул, он решил, что ему требуется более подходящая жена.
– Вот как? – Диего начинал понимать ситуацию. – И поэтому вы теперь так старательно следите за соблюдением правил приличия? – У Диего защемило в груди. Бедная девушка не знает свою подлинную родословную. Она вправе составить партию самому знатному испанскому дворянину.
Мысль эта была мучительной. Люси сердито взглянула на него:
– К вашему сведению, я всегда старательно соблюдала правила приличия… Не знаю даже, зачем я все это вам рассказываю. Вы и без того считаете меня, как и Питер, отъявленной сорвиголовой.
– Рог Dios с чего вы это взяли? По правде говоря, вы ведете Себя слишком уж прилично, подавляя вашу подлинную натуру.
– Именно это я и имею в виду! – воскликнула она. – Вы почти не знаете меня, а уже поняли, какова моя подлинная натура, которая… которая…
– Вы страстная, – сказал Диего. – В этом нет ничего плохого.
– Это вы так думаете.
Презрение в ее голосе вызывало раздражение. Он прищурился.
– Понятно. Вы хотите сказать, что я не такой, как ваш пресный англичанин. Что я дьявол во плоти, а поэтому считаю, что все остальные должны вести себя так же.
Люси упрямо взглянула ему в глаза.
– Ну что ж, вы должны признать, что джентльменам вроде вас свойственны определенные пороки, и поэтому вы ожидаете, что женщины…
– Так же самозабвенно предадутся порокам в моем присутствии? Что они уподобятся животным, чтобы удовлетворить мою похоть?
Она отступила на шаг, покраснев до корней волос.
– Я лишь хотела сказать.
– Я знаю совершенно точно, что вы хотели сказать. – Диего вспомнил ту кошмарную ночь в Виллафранке, ее соотечественников, которые действительно вели себя по-скотски. И которые к тому же вбили ей в голову презрение ко всем, кроме них самих.
Уронив блокнот на листья, Диего подошел к ней ближе.
– Иностранцы вроде меня годятся только для того, чтобы стрелять по ним из ваших английских ружей. У иностранцев вроде меня нет ни чувств, ни моральных устоев, ни прав.
– Иностранцы? Нет, я говорила о…
– Иностранцы вроде меня пожирают живьем молодых леди просто для того, чтобы поразвлечься. – Когда Люси прислонилась спиной к стволу дерева, Диего положил руки на ствол по обе стороны от нее, лишив ее возможности двигаться. – Если меня изобразят на рисунке в таком виде, не имея на то никаких оснований, то я по крайней мере постараюсь воспользоваться преимуществами подобной репутации.
– Пре- и-муществами? – испуганно пискнула она.
– Вы сказали, что я дьявол. – Диего наклонил голову, перестав сдерживать свой горячий нрав и еще более горячее желание. – А дьявол всегда получает то, что ему причитается.
Едва успев договорить, он завладел ее губами.
Глава 6
Поцелуй был такой восхитительный, как и представляла себе Люси. В нем не было игривости, как у Питера, или слюнявого пыла, как у тех двух мужчин, которым удалось поцеловать ее во время балов. Поцелуй был горячий, страстный и дерзкий – о таком можно лишь мечтать.
От него пахло кофе и табаком. Аромат был настолько откровенно мужским, что у Люси голова пошла кругом. Этому способствовало также то, как по-хозяйски губы испанца овладели ее губами. Поцелуй был крепким, но не до боли, требовательным, но не пугающим.
Но слишком коротким.
Диего отпрянул. Глаза его сверкали. В их бездонных глубинах еще сохранились отголоски недавнего гнева.
– Для сорвиголовы ты целуешься слишком невинно.
– А твой поцелуй слишком короток для дьявола, – выпалила Люси в ответ. Ну почему она не может держать свой язык за зубами? Ведь это все равно что бросить ему вызов.
Диего принял вызов и, придерживая одной рукой ее голову, сказал:
– Это можно исправить, carifio.
На сей раз, овладев ее губами, он заставил их раскрыться и впустить в рот его язык.
Люси слышала о таких поцелуях от других девочек, но даже представить себе не могла, что язык мужчины, проникший в твой рот, может доставить тебе такое невероятно приятное ощущение. Такое абсолютно греховное наслаждение.
– Ах, querida[6] , – хрипло пробормотал он, завораживая ее ласковыми словами, – твои губы способны, соблазнить любого дьявола. – Он куснул мочку ее уха, отчего по телу Люси пробежала волна удовольствия. – Ты сводишь меня с ума.
Люси понравилось, что она сводит его с ума. Ей не следовало бы ему верить, но уж очень приятно было услышать, что она способна свести с ума такого искушенного, такого утонченного человека, как сеньор Монтальво, что она может заставить его вести себя так, как не следовало бы, и целовать ее с такой страстью.
Диего крепче прижал Люси к себе, обхватив за талию. Руки девушки невольно обвились вокруг его шеи, и он издал какой-то гортанный стон.
Потом рука Диего скользнула с талии вверх, и он обхватил ладонью ее грудь.
Люси едва устояла на ногах от блаженного ощущения, ее охватило трепетное ожидание чего-то большего.
Пока ей не вспомнились слова Питера.
– Нет, – решительно сказала она, отталкивая руку Диего. – Ты не должен делать такие вещи.
Она проскользнула между ним и стволом дерева, готовая к сопротивлению, но тут увидела ошеломленное выражение на его лице.
Диего довольно долго смотрел на нее.
– Diosmio… прости меня…я не имел намерения… – пробормотал он, в смятении взъерошив волосы. – Я совсем потерял разум.
Люси обхватила себя руками, стараясь не вспоминать о мгновении блаженства, когда его рука ласкала ее сквозь ткань платья.
– О чем ты думал?
– Думал! Ты действительно считаешь, что минуту назад я мог о чем-то думать? – Попятившись от нее, Диего вполголоса пробормотал какие-то испанские ругательства. – Мой необузданный темперамент одержал надо мной верх, и я… совершил ошибку.
Значит, она была ошибкой? Почему она всегда бывает ошибкой? Рассерженная и обиженная, Люси наклонилась, чтобы поднять с земли свой блокнот.
– Ты ничуть не лучше Питера. Вы оба считаете, что я гожусь только для того, чтобы приятно провести время.
Люси собиралась уйти, но Диего преградил ей путь. Глаза его сверкали.
– Я не думаю ничего подобного. Мое поведение не имеет к тебе отношения.
Люси горько рассмеялась:
– А-а, понимаю. Для твоих целей подошла бы любая женщина.
– Нет, я не это имел в виду… – Он скрипнул зубами. – Выслушай меня, carino.
– Не называй меня так! – На глазах Люси выступили слезы, но она не дала им пролиться. Она не хотела позволить мужчинам заставить ее плакать дважды за одну неделю.. – Не смей называть меня своими бессмысленными ласковыми словами, как будто я какая-нибудь… распутница, которой ты можешь воспользоваться и тут же забыть потому лишь, что нашел меня в вишневом саду, когда я вела себя…
– Как любая другая молодая женщина, наслаждающаяся весенним днем?
Люси поморгала, глядя на него.
– Я не считаю тебя ни распутницей, ни сорвиголовой. – Диего отпустил ее плечи и отступил на шаг, как будто прикосновение к ней могло заставить его вновь потерять разум. – И никогда не считал. Это ты поборница английских правил приличия. А я просто разозлился, когда ты назвала меня бессовестным негодяем лишь потому, что я иностранец.
– Не потому, что иностранец, – возразила она, – а потому, что ты намерен уничтожить школу! Побойся Бога, ведь я сама иностранка!
Люси замолчала, заметив интерес, вспыхнувший в его темных глазах.
– Потому что ты шотландка? – спросил он.
– Собственно говоря, я… я не шотландка. Полковник Ситон удочерил меня. Моя мать
