– Я подержу пудреницу.
Харриет ошеломленно заморгала.
– А что делать мне, мистер Брэдборн? – спросила леди Крейчли, обуреваемая жаждой действия.
– Найдите мистера Латимера. Думаю, если он будет рядом с вами, вы тоже окажетесь в безопасности.
– Да. – Она улыбнулась, и ее улыбка сияла любовью, которой не было в лице Харриет, когда Бенедикт приказал ей находиться рядом.
– Вместе, – продолжал Бенедикт, – вы осмотрите все комнаты на предмет вандализма, и будьте готовы – может, кто-то из гостей расскажет вам о странных звуках в коридоре прошлой ночью.
– А вы ничего не слышали? – Леди Крейчли перевела згляд с него на Харриет.
Бенедикт напрягся. Все, что он слышал ночью, – это сладкий звук прерывистого дыхания Харриет.
– Нет, – очень просто ответила Харриет.
– Мы обыщем дом, – сказал Бенедикт, – и если обнаружим что-нибудь необычное, найдем вас.
– Необычное? По сравнению с этим и всем уже случившимся? – Леди Крейчли раскинула руки, словно хотела заключить комнату в объятия, потом опустила их и покачала головой: – Что-нибудь более необычное, чем это, мистер Брэдборн? Тогда можете забирать этот чертов дом себе, а я перееду в Лондон.
Герцогиня решительно вышла из комнаты, и Бенедикт повернулся, готовый продолжить сражение с Харриет, но растерялся, увидев, что она наморщила лоб и покусывает нижнюю губу.
Харриет настойчиво прошептала:
– Мне нужно попудрить нос.
Глава 36
– В самом деле, Бенедикт, неужели это все необходимо?
Бенедикт, сидевший напротив, не поднял глаз от письма, которое он решил отправить своим коллегам в Лондон, и Харриет сердито нахмурилась. После инцидента в спальне он игнорировал ее вопросы и жалобы, словно все ее слова были бестолковыми, а попросту сказать – глупыми.
Она попыталась силой взгляда воткнуть невидимые кинжалы в его макушку. Жаль, что она не обладает такими же талантами, как Эмили Пакстон, – та может заставить трепетать любого неприступного мужчину. А Бенедикт так и не оторвался от письма. Харриет вздохнула, сложила руки на коленях и стала глазеть по сторонам. Оказывается, кухня – это очень славное место. В ней пахнет свежевыпеченным хлебом и не очень жарко, потому что Миллисент широко распахнула дверь и выметает старой ломкой метлой муку.
– Харриет, – сказал наконец Бенедикт, увы, вовсе не голосом мужчины, устрашенного ее ледяным взглядом. – Я знаю, что ты считаешь мои поступки неблагоразумными, но ты должна мне доверять.
Она подняла брови, ожидая объяснений, но их не последовало, и Харриет стиснула зубы, чтобы не закричать от разочарования.
– Иногда ты меня просто бесишь, – сказала она.
Теперь высоко взлетела его бровь.
– О чем говорится в твоем письме? – Харриет пыталась прочесть его вверх ногами, но Бенедикт писал, прикрывая листок рукой. Она с раздражением решила, что это делается намеренно, лишь бы не дать ей прочитать письмо, но он с готовностью ответил на вопрос:
– Прошу приятеля поинтересоваться прошлым леди Крейчли. Точнее, ее семейства.
Харриет поерзала, положив руки на обшарпанный стол.
– Думаешь, есть какая-то связь между ее семьей и всей этой неразберихой?
– Харриет, общеизвестный факт, что преступления часто совершаются либо друзьями, либо членами семьи. Во всяком случае, когда речь идет о богатых людях.
Вот и еще основание, подумала Харриет, радоваться своему скромному жребию.
– Мне казалось, что все родственники леди Крейчли скончались.
– Лишь те, о которых ей известно, – рассеянно пробормотал Бенедикт.
Харриет прищурилась, колесики в ее мозгу быстро завертелись, и она перегнулась через стол.
– Она очень мало знает о своем двоюродном деде и его делах.
– Вот именно. – Бенедикт несколькими резкими движениями подписался и свернул письмо.
– Я совершенно забыла об этой стороне!
– У меня есть кое-какие достоинства, Харриет. – Бенедикт взглянул на нее исподлобья. – Помимо умения бесить тебя.
Харриет прижала ладонь ко рту, чтобы спрятать невольно изогнувшиеся в улыбке губы.
– Я хочу еще раз обыскать дом, – говорил в это время Бенедикт, – но мне не хочется доверять это письмо слугам. Придется съездить в деревню и отправить его оттуда.
– Пока тебя не будет, я могла бы…
– Нет.
– Но я…
