головой, продолжала тетя Гарриет, – что у тебя садистские наклонности, а значит, ты точно ненормальная.
– Он не может… – Я испуганно смотрела на нее, чувствуя, что у меня мутится сознание. – Такой ужас не мог прийти ему в голову. Я люблю его!
– Завтра он будет мыслить разумнее, и ты тоже. Весь этот отдых превратился в настоящий кошмар.
– Прости. Это я во всем виновата. Мне не нужно было приезжать сюда.
– Глупости. То, что произошло между тобой и Джонатаном, невозможно было предотвратить. А вот другого можно было избежать. – Ее лицо было пепельно-серым, и она словно состарилась на глазах.
– В чем дело? Что случилось?
– У Розалинды любовная связь с Томом. – У нее в глазах заблестели слезы.
– Не выдумывай. – Комната закачалась у меня перед глазами. – Она просто флиртует с ним, чтобы вызвать ревность Майлза. Мэри сказала, что Том согласился ехать домой.
– Это произошло вчера поздно ночью, – мрачно сказала тетя Гарриет. – Я не могла уснуть и пошла прогуляться по лесу. «Даймлер» Розалинды был припаркован далеко от дороги, и я по собственной глупости решила, что его шутки ради отогнали местные мальчишки. – Она замолчала, не в силах продолжать, но потом все же заговорила сдавленным голосом:
– Я как дурочка подошла к нему и поняла, что внутри кто-то есть, потому что стекла запотели…
– И это были Том и Розалинда?
Она кивнула.
– Я не могла этому поверить, не могла поверить, что Роуз может так себя вести. Она смеялась… – Тетя Гарриет обхватила руками свои хрупкие плечи. – Они не видели и не слышали меня. Рядом могла разорваться бомба, и ни один их них не заметил бы.
– Ты поговорила с Розалиндой?
– Нет… Я всю ночь лежала без сна и размышляла, что сказать, что сделать. А потом постучала Мэри, сказала, что приехал Джонатан, и потащила меня сюда. До сих пор у меня не было возможности поговорить с Розалиндой.
– Значит, никто больше не знает? Ни Мэри, ни Гарольд?
– Слава Богу, нет.
– Что ты собираешься делать?
– Я собираюсь сказать этой молодой леди все, что я о ней думаю, и Тому Фаррару тоже. – Она с усилием расправила плечи. – Не знаю, кто из них виноват больше. Когда я думаю о Мэри и о том, как она его боготворит…
Я вспомнила, какое лицо было у Мэри на той вечеринке и ее беспокойство из-за того, что Тома нигде нет.
– А ты не думаешь, что это продолжается уже давно?
– О Господи, нет. С чего ты решила?
– Ну, просто Мэри уже довольно давно выглядит встревоженной и несчастной. Возможно, Розалинда не первая.
– Если Мэри когда-нибудь и подозревала, что Том ей изменяет, то она никогда этого не показывала. Да Мэри и не призналась бы.
– Думаешь, Майлз догадывается о том, что происходит?
– Майлз? А он тут при чем?
Я слишком поздно вспомнила, что тетя Гарриет не знает о прошлых любовных историях Розалинды.
– Ни при чем, – соврала я и поняла, что поступила нехорошо, потому что в глазах тети Гарриет появилось усталое выражение.
– Что, Майлз тоже?
Мое неловкое молчание подтвердило ее опасения.
– Я слишком стара, Дженни. – Тетя Гарриет неуверенно поднялась. – Розалинда разбила мне сердце. Не делай и ты того же самого своими глупыми поступками. – Она не отрываясь смотрела на пустой пузырек из-под таблеток.
– Нет, тетя Гарриет. Я обещаю.
– Пойду к себе на виллу и посплю. – Она наклонилась и поцеловала меня в лоб. – А потом, когда немного вернутся силы, я поговорю с Розалиндой.
Но «потом» не наступило. Когда тетя Гарриет вошла в спальню Розалинды, она уже была мертва – пуля попала в сердце.
Пистолет Гарольда лежал в нескольких футах от тела.
Глава 16
Когда я проснулась, вилла была пуста. Ко мне с болезненной ясностью вернулись события последних часов, и я поняла, что невозможно ждать до завтрашнего утра, чтобы поговорить с Джонатаном. Если он еще в «Анклаве», я должна как можно скорее поговорить с ним. Не затем, чтобы попытаться вновь пробудить любовь, которая на короткое время возникла у него ко мне – я понимала, что это безнадежное дело, – а сделать то, что я все время хотела сделать с тех пор, как пришла в себя после автокатастрофы. Я должна сказать Джонатану Крауну, что очень виновата, что в моей жизни не будет ни одного дня, когда бы я не вспоминала Нанетт и Сару. А еще я должна сказать ему «прощай».
Джонатан вполне владел собой, его взгляд был лишен какого бы то ни было выражения, а лицо застыло в строго контролируемой маске равнодушия.
– Я должна была прийти… – начала я. – Я должна была еще раз увидеться с тобой… У него по щеке пробежал нервный тик.
– После несчастного случая я хотела встретиться с тобой, хотела сказать тебе, но ты вернулся в Америку…
– Сказать – что? – Он говорил отрывисто и безразлично.
– Что мне очень жаль… – сказала я, понимая насколько неуместны эти слова, но все же не в состоянии найти других.
– Очень жаль! – Его глаза вспыхнули гневом и ненавистью. – Очень жаль! Ты безжалостно убила мою жену и моего ребенка, а теперь имеешь наглость приходить сюда и говорить, что тебе очень жаль!
– Но это так, Джонатан! В ту ночь я их не видела! Я ничего не могла поделать! Боже мой, я же говорила с ними всего несколько минут назад. Я знаю, ты страдаешь, но я тоже страдаю! После той ночи я перенесла все муки ада!
Это было совсем не то, что я собиралась сказать, и, закончив, я разразилась душераздирающими рыданиями.
– Ты сказала что хотела, – холодно произнес Джонатан, снова взяв под строгий контроль бурю эмоций. – Я тебе верю, – добавил он.
Я взглянула на него сквозь пелену слез, всем своим существом мечтая заключить его в объятия, утешить, любовью прогнать прочь обиду и боль.
– Но я не сожалею о том, что произошло в эту последнюю неделю, – всхлипывая, сказала я. – Я люблю тебя, Джонатан. Я люблю тебя сейчас и буду любить всегда.
Он не сделал ни малейшего движения в мою сторону.
– Я пришла сказать «прощай».
Он еще крепче сжал губы и повернулся ко мне спиной, а я, ослепленная слезами, бросилась вон и наткнулась на Фила.
С силой, которой я никогда от него не ожидала, Фил подхватил меня на руки и понес обратно на мою виллу. Ничего не говоря, он уложил меня на диван и отправился на кухню готовить кофе, а я плакала до тех пор, пока не иссякли слезы.
– Если ты хочешь утром уехать, я поеду с тобой, – наконец заговорил он.
– Спасибо тебе, Фил. Думаю, будет лучше, если я уеду. Если все мы уедем.
– Все? – Он в изумлении поднял брови.
– Тетя Гарриет застала Розалинду и Тома, они этой ночью занимались сексом, – угрюмо сказала я.
– Наконец-то у нее открылись глаза.
– Не будь циничным. В Розалинде есть и хорошее.
– Если и есть, она не часто это демонстрирует.
– Она оплатила моего адвоката и мое пребывание в клинике и взяла на себя все расходы за мой приезд сюда.
– Деньги, – буркнул Фил, отметая в сторону ее щедрость. – Какого черта она пристала к Тому Фаррару?
– Потому что ты отказался от игры. – Я чувствовала себя опустошенной и обессилевшей.
– Почему? – не веря своим ушам, переспросил Фил.
– Мэри давным-давно говорила мне, что Розалинда и Майлз были любовниками. Судя по поведению Розалинды в эти последние дни, между ними, очевидно, все кончено. Но Розалинда есть Розалинда, и ей понадобился другой мужчина, чтобы удовлетворить собственное самолюбие на виду у Майлза. На самом деле ей нужен был ты – всегда был нужен. Но ты оставался равнодушным, и, таким образом, выбор пал на Тома.
– Спасибо, – сухо отозвался Фил. – Значит, вся эта кутерьма из-за того, что я не лег с ней в постель.
– Да, – грустно улыбнулась я.
– Ты ошибаешься, Дженнифер, – покачал он головой. – У Тома и Мэри уже давно не все так хорошо, как кажется. Розалинда тому причина или нет, я не знаю. Но что бы там ни было, моя любовь к Розалинде ни на йоту не помогла бы браку Фарраров. И как давно у тебя сложилось впечатление, что Розалинда посягает на мою мужскую добродетель?
– Тебе тогда было лет пять.
– Значит, она уже девятнадцать лет тратит время зря, – улыбнулся Фил. – Для меня всегда существовала только ты, Дженнифер.
– Поправочка, – мягко возразила я. – Всегда существовала только твоя музыка.
– Места хватит для обеих.
Я смотрела на него с нежностью, понимая, как я его люблю, и зная, что это совсем не та любовь.
– Фил, мы всегда были как брат и сестра, и теперь слишком поздно что-либо менять.
– Ты можешь сделать мне одолжение и передумать. Я хочу жениться на тебе, Дженнифер.
– Нет… – Глядя на его взъерошенные волосы и чистые глаза, я подумала, что вряд ли он мог чувствовать хотя бы малую толику той боли, которую чувствовала я, теряя Джонатана. Если бы он ее почувствовал, возможно, это вызвало бы во мне какой-то отклик. – Пойду прогуляюсь, Фил, – устало сказала я. – Я хочу немного побыть одна.
– Дженнифер, – предостерегающе остановил он меня.
– Не беспокойся, Фил, я не собираюсь делать никаких глупостей. То, что произошло сегодня утром, это временное умопомрачение.
Он недоверчиво провожал меня взглядом, пока я шла по пологим, поросшим мхом каменным ступенькам, ведущим через сад в лес. Я механически направилась на берег и с верхушки дюны долго смотрела на две дорожки следов, которые тянулись к укромной песчаной насыпи. Песок еще хранил следы наших тел, которые зарывались в него в любовном экстазе. Совсем недавно… Слезы заволокли глаза, и я медленно пошла к тому месту, чувствуя, как песок приятно просачивается между пальцами. Не знаю, сколько я там