— Очень давно я продал душу дьяволу. И умирать за преступления, которых не совершал, не собираюсь. Однако сейчас я в тюрьме, поэтому очень важно, чтобы мисс Линдсей получила то, что лежит в этом конверте, немедленно.
— Что в нем?
Джек встал и подошел к Рэндольфу.
— Я в жизни никогда и никого ни о чем не просил. Но сейчас прошу вас, лорд Лавлейс, срочно передать этот конверт Сабрине Линдсей. В нем три билета на корабль, идущий в Америку, — для нее с братом и моего слуги Сьюбери, который будет их охранять и обеспечивать всем необходимым. Я обещал, что сам поеду с ними, но обстоятельства сложились иначе. Поэтому я и отправляю своего верного слугу. На него мисс Линдсей может целиком положиться.
Несколько секунд Рэндольф внимательно смотрел на Дарлингтона. Неужели Лотта сказала правду и Джек Дарлингтон любит Сабрину Линдсей? Но это определенно так, если он готов пожертвовать за нее жизнью!
Рэн взял Джека за руку.
— Вы любите мисс Линдсей?
— Вы угадали, Лавлейс. Наверное, это очень глупо для человека, который был уверен, что у него нет сердца!
Оба замолчали. Потом Дарлингтон улыбнулся и спросил:
— Вы хотите еще что-то сказать мне, Лавлейс?
— Да. Меня просили выступить на суде в качестве обвинителя. Так вот, я хотел сказать вам, что буду выступать на стороне защиты…
Рэн вернулся ранним вечером. Но в доме было необычно тихо. Последние три недели он и Лотта жили в разных половинах дома, случайно встречаясь в коридорах, в холле и на лестнице. Каждый раз Шарлотта чувствовала себя очень неуютно и опускала глаза. Впрочем, так же вел себя и Рэндольф.
По прошествии первой недели Шарлотта даже перестала останавливаться, встречая мужа. Естественно, что ни в какие разговоры они тогда не вступали.
Так продолжалось до визита Рэндольфа в тюрьму. После встречи с Дарлингтоном Рэн уже не был так уверен в том, что не является самым последним дураком в городе. В его висках теперь постоянно бились одни и те же мысли: «Дарлингтон безумно влюблен в Сабрину Линдсей! Дарлингтон никогда не был любовником моей жены! Дарлингтон не является отцом ребенка Лотты! «
Изо дня в день Рэн пытался доказать себе недоказуемое: Лотта вынашивает не его, Рэндольфа, ребенка!
Возвратясь из тюрьмы, он сразу же переоделся, чего раньше никогда не делал перед встречей с женой, поднялся на второй этаж и остановился перед дверью спальни Шарлотты.
Он твердо решил честно объясниться с женой. Поставить все на свои места. Вернуть их разрушенную семейную жизнь в прежнее русло! Но сейчас не знал, с чего начать этот разговор…
Рэндольф немного помедлил, потом усмехнулся и, мысленно сказав себе: «Жалкий трус!» — нажал на ручку, открыл дверь и бесшумно вошел в комнату.
Шарлотта в первый момент не заметила мужа. Она сидела на кровати и при свете единственной свечи читала книгу. На ней было легкое зеленое платье, отделанное кружевами. Волосы перехватывала лента. Тоже зеленого цвета…
Рэндольф сделал шаг вперед. Шарлотта подняла голову и посмотрела на него.
— Я только что был у Дарлингтона, — без предисловий начал Рэн.
Шарлотта вздрогнула. Книга выскользнула у нее из рук. Справившись с волнением, она коротко ответила:
— Понятно.
Боже, как ему все это время не хватало этого низкого красивого голоса!
Рэн сделал еще шаг и подошел вплотную к кровати.
— Думаю, вам будет приятно узнать, что он здоров.
— Спасибо за внимание.
— Лотта, я должен вам кое-что сказать…
Шарлотта снова вздрогнула и почти испуганно посмотрела на мужа:
— Умоляю, не надо! Я не выдержу нового объяснения! Вы ведь понимаете, все кончится очередной ссорой! Я сдаюсь, Рэн! Но в моем положении было бы неразумно уезжать из Лондона. Позже, когда все будет позади… — Она сделала паузу и отвела глаза, но потом продолжила: — Где-нибудь в середине лета я перееду к родителям. Они очень любят детей. Мои сестры подарили им уже полдюжины внуков и внучек. Еще один младенец, думаю, не помешает!
Рэн неуверенно посмотрел на жену:
— Если таково ваше желание, то… Шарлотта утвердительно кивнула:
— Наверное, так будет лучше.
— Лучше? Для кого?
— Для нас. Ведь вы не хотите, чтобы я осталась здесь. Один мой вид вызывает у вас раздражение, я это отлично знаю. А после рождения ребенка наши отношения станут еще более натянутыми.
Рэн смотрел на Шарлотту, не пропуская ни одного ее движения.
— Неужели вы могли подумать, что я выброшу вас с ребенком на улицу?
— Нет, я так не думаю. Вы хороший, великодушный человек. И сделаете все для меня и нашего первенца. Но мне бы не хотелось служить постоянным напоминанием о той лжи, которую вы почему-то предпочитаете считать правдой.
— Я был не прав!
— Конечно, вы были не правы… — повторила слова мужа Шарлотта, но тут до нее дошел их смысл. — Вы сказали, что были не правы? — переспросила она.
— Да.
Рэн был так взволнован, что не сумел улыбнуться. А Шарлотта от неожиданности в изумлении даже затрясла головой. Прядь шелковистых волос упала ей на лоб.
— Простите, Рэн, я что-то вас не совсем понимаю! Объяснитесь!
Рэндольф пожал плечами.
— Я был не прав, Лотта! Не прав во всем! Иногда я бываю тупоголовым болваном, но в конечном итоге все правильно понимаю.
Шарлотта смотрела на мужа широко раскрытыми голубыми, как океан, глазами.
— Именно это с вами сейчас и произошло?
Рэн прерывисто вздохнул. Ему очень хотелось протянуть руку и дотронуться до Лотты. А еще сильнее он желал поднять жену на руки и прижать к груди, чтобы все ее сомнения окончательно рассеялись.
— Да, — утвердительно кивнул он, присаживаясь на край кровати рядом с Шарлоттой.
Она протянула руку и положила ладонь на его колено. Рэн хотел было наклониться к ней, но Лотта неожиданно вскрикнула и схватилась за живот.
Рэндольф с тревогой спросил:
— Что случилось? Вам больно?
— Нет. Это малыш…
— Малыш? А что с ним?
— Ничего страшного. Просто он проснулся! Рэн нахмурился:
— Откуда вы знаете?
Шарлотта взяла его руку и положила на свой живот. Рэн прочувствовал под пальцами чуть заметное движение.
— Это ребенок? — прошептал он. Шарлотта кивнула.
— Сколько уже ему?
— По моим расчетам, пять месяцев.
— Значит, в мае?
— В мае… Если родится девочка, я назову ее Коломбиной.
— А если мальчик?
