Видимо, меня уложили в главной комнате. Я увидела большой камин. У противоположной стены стояли две кровати. Над жаровней висели кастрюли; боковая лестница вела наверх — на чердак? Повсюду чистота и порядок, но следов богатства не видно.
Девочка заметила, что я пошевелилась, и спросила:
— Сейчас-то ты проснулась?
— Да, — ответила я, озадаченная ее вопросом. — А что, я просыпалась и раньше?
— Нет, — ответила она с набитым ртом. — Ты много говорила во сне. На каком-то непонятном языке.
— Надеюсь, я тебя не испугала.
— Нет, — ответила девочка. — Мне все равно. Кто-то, может, скажет, что ты ведьма, но только не мама. Она у меня умная.
— Вот и хорошо, — ответила я, стараясь забыть о тошноте. Мне казалось, я не смогу проглотить и ложки сока. В то же время, как ни странно, я чувствовала голод.
— Такой некрасивой девицы, как ты, я в жизни не видела, — заметила Коринтия Анастасия.
Мне оставалось лишь рассмеяться; точнее, я попыталась.
— Ты далеко пойдешь! — Я поняла, что лежу на спине и у меня сильно зудят ягодицы. Зудят, но не болят.
Сколько времени я провалялась без чувств?!
Что случилось с Танцовщицей? Где Чойбалсан и его армия?
Я попыталась встать и не смогла. В руках и ногах совсем не осталось силы.
— Где твоя мама? Мне нужно узнать новости и найти дорогу в Медные Холмы.
— Она велела передать тебе, на тот случай, если ты спросишь, что мир пока стоит.
— Что с Медными Холмами? — со страхом спросила я.
— Ничего. — Девочка улыбнулась и зачерпнула деревянной ложкой еще рыбы. — Зато у нас не все хорошо.
Слабость навалилась на меня, и я закрыла глаза.
Наконец, вернулась мать Коринтии Анастасии. Она была очень похожа на дочь, только взрослая. И более загорелая. На ней было оранжевое домотканое платье; из-под подола торчали грубые сапоги. Встреть я ее в других условиях, она показалась бы мне красивой.
— Пристань в Брайарпуле сожгли, — объявила она. — А вместе с ней — и мою лодку. За тобой охотится целая армия!
— Да, — вежливо ответила я. — Прими мои извинения.
— Неудивительно, что они жгли все на своем пути, — отрывисто продолжала хозяйка. Присев на край кровати, она погладила меня по голове и более спокойно продолжала: — Тебе здорово досталось, милая моя!
— Не все раны нанесли другие; кое-что я сделала сама.
— Возможно, ты и держала в руке нож, но руку твою направляли другие.
— Да, пожалуй, — согласилась я.
— Ты иностранка, — продолжала хозяйка. — Приехала из-за моря. Ты совсем не похожа на местных, северных женщин… А по-нашему говоришь чисто, как будто всю жизнь здесь прожила.
В голосе ее слышались уверенность и сила. Не знаю почему, но я сразу почувствовала к ней доверие.
— Меня вырастили в Медных Холмах, — призналась я.
— В доме Управляющего? — еще мягче спросила она, совершенно ошеломив меня.
— Д-да…
— Так я и подумала. — Обернувшись к девочке, она сказала: — Выйди и набери в саду орехов- паданцев.
Коринтия Анастасия поставила миску с рыбой и медленно встала со стульчика.
— И не спеши!
— Хорошо, мама.
Вскоре мы остались одни.
— Я жила на Персиковом дворе, — сказала хозяйка. — Давно, лет за двадцать до тебя… — Она задумчиво погладила себя по полному животу. — Я была очень красивой девочкой, иначе не оказалась бы там. Но в переходном возрасте я вдруг сильно растолстела и никак не могла похудеть, хотя наставницы и морили меня голодом… Управляющий решил, что я не принесу ему прибыли. Меня продали одному помещику, который жил вдали от города. Никто не должен был узнать, что они вырастили толстушку.
Я бы не назвала ее толстушкой; она просто выглядела хорошо оформившейся. Правда, юной девочке хочется быть стройной как тростинка…
— И ты оказалась здесь.
— И я оказалась здесь. Мне еще повезло, что меня не посадили на корабль и не отправили за море… Оттуда я не смогла бы вернуться!
Мне хотелось узнать, что случилось с помещиком, которому ее продали, но я молчала. Она сама расскажет, если сочтет нужным. Или не расскажет.
— Мне пришлось пару раз поплавать на корабле.
— Сразу видно. — Хозяйка разгладила на мне одеяло. — Ты вся изранена. Я намазала тебя бальзамом и сделала перевязку.
Я впервые поняла, что меня переодели. Хозяйка дала мне простую холщовую рубаху.
— Спасибо!
— По дорогам бродят шайки разбойников… Раньше они просто грабили. Теперь они озлились.
— Мне не удалось убить их бога.
Хозяйка мимолетно улыбнулась:
— Значит, пыталась убить бога? Ты храбрая!
— Спасибо! — Нашарив ее руку, я крепко сжала ее. — Я должна вернуться в Медные Холмы. Мне известна тайна Чойбалсана — по крайней мере, частично… — А он что-то знает обо мне. О какой опасности предупреждала меня богиня Лилия?
Чем больше я думала, тем понятнее все становилось. Федеро овладел магией Правителя. А может, все наоборот. Заговор оказался более запутанным. Как бы там ни было, Федеро чего-то недостает. Для полной победы ему нужно что-то отнять у меня. Я — словно ключ к замку, который он пока не нашел. Замок же хранится у пардайнов, которых он ограбил гораздо раньше… Наверное, именно поэтому Чойбалсан безжалостно уничтожал пардайнов.
Надеялся, что последняя частичка силы — у них.
Мне известна его тайна. Более того, я знаю, как его можно победить. Если не убить, то хотя бы остановить. По крайней мере, я на это надеялась. Я пока не понимала, где проходит граница между богом и человеком.
— Если хочешь, я прямо сейчас могу показать тебе дорогу в Медные Холмы, — предложила хозяйка. — Но лучше пережди. Повсюду рыщут разведчики и разбойники. Даже из города прислали нескольких стражников.
— Кто ими командует? — Хотя город и охранялся, в Медных Холмах уже много столетий не набирали регулярное войско. С кем ему сражаться?
Так было раньше, но не сейчас.
— Власти собирают ополчение. Повсюду вывесили старые знамена.
— В Медных Холмах нет настоящих воинов, — возразила я. — Сыновья зеленщиков и конторские служащие не способны драться по-настоящему… Кто же защитит город?
Неужели опять я?!
— Отдохни у нас несколько дней. — Хозяйка сжала обе мои руки. — По крайней мере, дождись, пока сможешь нормально поесть. Даже залечив раны, ты не уйдешь далеко, если не восстановишь силы, а ты их не восстановишь, пока не поешь.
— Можно мне супу? — попросила я, вдруг оробев. — Только… не рыбного!
— Я тебе приготовлю.
