– По правде говоря, – медленно сказал он, – Дженни наводит на меня смертную скуку. Чего не скажешь о вас.
– Ну конечно. Вам ничего не стоит сделать мне больно, и это вам очень нравится! – Софи метнула на него горящий гневом взгляд. – Вы обвиняете меня в тщеславии. Какое самомнение! Только человек с непомерно раздутым тщеславием мог бы придумать такую отвратительную игру, в какую вы играете со мной. Какое мне, в конце концов, дело до того, спите вы с Дженни или нет?
– Действительно, – сыронизировал Кайл. – Какое мне дело до Дженни, если именно вас я хочу наказать? – Он крепко, как любовник, прижимал ее к себе, и его железные объятия не давали ей возможности освободить заломленные за спину руки. – Итак, вы и в самом деле невинны, – сказал он с хрипловатым смешком, пристально глядя в ее лицо потемневшими глазами. – Это меняет мое представление о вас, дорогая моя Софи. Теперь у меня есть значительно более удобный способ расквитаться с вами.
– Что вы имеете в виду? – гневно вспыхнула Софи.
– Вы ведь хорошо понимаете, что в вашем возрасте невинность равносильна отклонению от нормы? – мягко спросил он. Говоря с ней, он с неумолимой настойчивостью подталкивал ее к спальне. – Вам двадцать три, и вы достаточно привлекательны, чтобы вызвать желание у любого мужчины. Наверное, вы очень высоко цените свою девственность, иначе не пытались бы ее сохранить до сих пор. На что же вы собираетесь ее обменять? На обручальное кольцо?
– Отпустите меня! – задохнулась она, тщетно пытаясь вырваться из крепко державших ее рук. – Вы делаете мне больно, садист!..
– Люди, живущие в стеклянном доме, не должны бросаться камнями в других, – сказал он, не обращая внимания на ее протесты. – Вы, видно, не играете в покер, любовь моя. В этой игре никто никогда не выкладывает на стол самую ценную карту. Это исключено.
Он втолкнул ее в спальню, ногой прихлопнул за собой дверь и, повернув в двери ключ, положил его в карман.
– Кайл, ради Бога, – Прошептала она, теперь уже испугавшись не на шутку. – Что вы делаете?
– То, что должен был сделать давным-давно, – ответил он. – То, чего вы в глубине души давно хотите. – Он безжалостно улыбнулся. – Я собираюсь отнять у вас ваше самое ценное достояние, милая Софи. Я хочу сделать вас женщиной.
– Нет!
– На самом деле вы хотите сказать «да», – мягко промурлыкал он в ответ. – Неужели вам не интересно узнать, что это такое? Разве вам иногда не хотелось познать радость любви с настоящим мужчиной? – Он подошел и протянул руки, чтобы обнять ее за талию. – С мужчиной, который знает, как доставить удовольствие женщине в постели?
– Кайл, вы сошли с ума! – Но она хорошо знала это выражение его полыхающих огнем глаз и почувствовала, как ее тело прожгло ответным желанием.
– Вы так думаете? Тогда откуда эта дрожь?
– Оттого, что я боюсь вас, – с трудом выдавила она. – Пожалуйста, отпустите меня и выйдите из спальни.
– Только после того, как закончу заниматься с вами любовью.
– Вы не сможете принудить меня!
– А мне и не придется этого делать, – сказал он с нагловатой улыбкой. – После того как я получу то, чего хочу, вы еще сами станете умолять меня об этом. Знаете это ощущение? Как у измученного жаждой человека, умоляющего дать ему воды. Именно это я собираюсь сделать с вами.
Он наклонился и впился в ее губы властным, жарким, слегка отдающим вином поцелуем.
Яростно сопротивляясь, Софи резко отвернула в сторону свое лицо. Но она чувствовала, как рвется тонкая вуаль, окутавшая ее сознание, и открывает ей доселе скрытую под ней простую истину, что она хочет его, что его откровенное желание возбуждает ее, наполняет ее кровь лихорадочным огнем.
– Помните ту последнюю ночь на Ямайке?
– Я не хочу ничего вспоминать.
– А я хочу, потому что именно там все это прервалось… – Кайл покрывал поцелуями ее подбородок, шею, его губы жадно впивались в ее нежно благоухающую кожу. – Именно там все это прервалось, – глухо выдохнул он, – и я весь этот месяц беспрерывно возвращался к той ночи, снова и снова мысленно проигрывая одну и ту же сводящую меня с ума сцену!
Она услышала звук разрываемой джинсовой рубашки. С видом презрительного превосходства Кайл грубо обнажил ее грудь.
– Кайл, пожалуйста, – прошептала она, чувствуя, как разум начинает покидать ее. – Не делайте этого со мной!
– Вы предпочитаете, чтобы я делал это с вашей кузиной? – Его рука скользнула под разорванную рубашку, и он жадно обхватил ладонью шелковисто-твердую выпуклость ее груди. Он гладил ее вспухший от возбуждения сосок, и Софи застонала от этого прикосновения. – Может, вы хотите, чтобы на вашем месте сейчас была Дженни?
Софи запахнула на груди полы разорванной рубашки, защищая себя от невыносимо мучительных ласк.
– Нет, – жалобно ответила она в каком-то головокружительном тумане.
– Я бы тоже не хотел, – гортанно засмеялся он. – Постель с Дженни не значит для меня ничего. Но, вот так лаская вас, я весь горю, так же, впрочем, как и вы. Разве я не прав?
– Нет! Вы мне противны, и всегда были противны!
– И поэтому вы дрожите, когда я трогаю вас вот здесь? – он отбросил с ее груди рубашку, и все тело ее выгнулось навстречу ему в порыве жгучего желания. – И поэтому ваше сердце бьется как пойманная птица? Оттого, что я вам противен?
Софи изо всех сил пыталась сопротивляться, но Кайл толкнул ее обратно на кровать.
– Вы не хотите взглянуть в лицо реальности, не так ли? – Он ловко скинул с себя рубашку, обнажив мускулистое загорелое тело, так долго преследовавшее ее в памяти. – Вы влюблены в меня, Софи. Вы всегда были влюблены в меня. – Кайл сел на кровать рядом с ней и стал медленно гладить ее груди. Он с улыбкой посмотрел ей в глаза, красивый как Люцифер. – Последний раз, когда я держал вас в своих объятиях, вы не возражали. Можно сказать, вы просто таяли, как мороженое под лучами солнца. Или это тоже было частью вашей игры?
– Нет, – прошептала она, съежившись от жестокости этого напоминания. – Это не было игрой.
– Тогда почему сейчас вы противитесь мне? – усмехнулся он.
– Потому что на Ямайке в вашем сердце была неподдельная страсть, а сейчас вы хотите лишь унизить меня!
Его лицо потемнело.
– Да, – глухо сказал он, – и мое сердце было полно страсти в ту ночь. Каким же я был дураком, сходя по вас с ума, подобно влюбленному мальчишке! Как вам удавалось не рассмеяться мне в лицо?
– Мне не хотелось смеяться, потому что я чувствовала то же самое! Потому что для меня это кое-что значило. Это было чудесное, необыкновенное чувство!
– Лгунья. – В голосе Кайла Софи уловила презрение и почувствовала, как его пальцы впились в ее руку. Он смотрел на ее бледное лицо горящими изумрудными глазами. – Вы сыграли свою роль исключительно хорошо. Вы талантливая актриса. Ваша единственная беда в том, что вам не удалось убежать от меня далеко.
– Нет, Кайл! Нет! – взмолилась она, когда он наклонился, чтобы прикоснуться губами к ее груди.
– Но тогда, – пробормотал он, обдавая ее своим горячим дыханием, – вам пришлось бы убежать на край света. И даже там я бы настиг вас. Как вы могли подумать, что вам удастся скрыться от меня?
Его поцелуи были настолько безжалостно чувственными, что Софи судорожно застонала и закрыла глаза.
– Я мечтал об этих таких соблазнительно бледных, нежных грудях, – хрипло сказал он, скользя губами по судорожно вздымающейся между ними долине и наслаждаясь ее кожей. – Единственно, чего мне недостает сейчас, – это тех духов с их умопомрачительным ароматом. Знаете, что меня ранило больнее всего на Ямайке? – Он приподнял свое лицо и посмотрел на нее затуманенными гневом и болью глазами. –
