площадь Белорусского вокзала. Девушка видела, что они все больше приближаются к тому переулку, где случайно встретились.
– Ты где-то здесь живешь? – удивленно спросила она. Люди, живущие в центре, всегда казались ей немного инопланетянами.
– Уже приехали. – Машина в самом деле свернула в сталинский двор-колодец, проехав через арочную подворотню, и остановилась возле одного из подъездов. Заглушив мотор, Илья с улыбкой повернулся к девушке: – Тогда я просто вышел купить сигарет и перекусить где-нибудь, а нашел вот тебя.
– Ты снимаешь квартиру? – Маша не торопилась выходить, нерешительно оглядывая высокие корпуса мрачного сизого цвета, похожие на форпосты средневекового рыцарского замка. Только сейчас она осознала, что действительно угодила в гости к едва знакомому человеку, да еще на ночь глядя. Она сама уже не понимала, доверяет ему или нет.
– Я тут родился, – последовал неожиданный ответ.
– Ох ты, – с невольным почтением проговорила девушка. – Я думала, в таких домах рождаются только генеральские дети.
– К счастью, нет, – фыркнул Илья, вытаскивая ключи из замка зажигания и открывая дверцу со своей стороны. – Папа у меня был медик, профессор, мама музыку преподавала… Да не бойся, вылезай! Если хочешь, покажу семейный альбом.
Переведя дух, девушка последовала приглашению. Уже у входа в подъезд, когда Илья набирал код, она не без ехидства поинтересовалась:
– А что скажет твоя подруга?
– Какая еще подруга? – Отворив дверь, Илья галантным жестом пропустил гостью вперед. – Нет у меня никакой подруги.
– Секретарша? – напомнила Маша.
– Всему ты веришь, – проворчал он, нажимая кнопку лифта. – С ней давно все кончено.
– Ты меня сюда привез, чтобы спрятать? – прямо задала Маша вопрос, не дающий ей покоя. – Если да, то спасибо, а если…
Внезапно мужчина зажмурился и помотал головой:
– Если, если! Как с тобой все непросто!
Они вошли в подъехавший лифт, Илья нажал кнопку последнего, седьмого этажа, и пока тесная кабинка поднималась по шахте, затянутой проволочной сеткой, оба не произнесли ни слова. Маша в сотый раз решала про себя вопрос, нравится ли ей этот человек настолько, чтобы позволить ему большее, чем тот странный поцелуй в подъезде. О чем думал ее спутник, угадать было невозможно. Он стоял, опустив глаза в пол, и позвякивал ключами, перебирая их в кармане куртки. У него было усталое и сосредоточенное лицо, будто он решал сложную задачу. «С двумя неизвестными», – вспомнила Маша и содрогнулась вместе с остановившимся лифтом.
– Когда еду в лифте, всегда молюсь, – ошарашил ее Илья, выходя на площадку. – В детстве бабушка приучила. Она была из деревни, совсем простая женщина, приехала меня нянчить, и ее тут все пугало. Так мы вместе и молились по-грузински, вслух. Теперь я, конечно, молюсь про себя. Бабушка говорила, человек всегда должен быть готов к смерти, только тогда он понимает вкус жизни.
– Жаль, что меня ничему подобному не научили. – Девушка следила за тем, как он отпирает высокую дубовую дверь. – Может, я бы сейчас так не боялась.
Справившись с замками, Илья распахнул дверь и с улыбкой оглянулся на Машу:
– Помнишь, что я тебе говорил? Не боятся только идиоты. Заходи, не сомневайся.
И первым перешагнул порог.
Глава 9
Она проснулась в третьем часу ночи. Время высвечивалось на дисплее музыкального центра, стоявшего в изголовье кровати. Вся остальная комната тонула в сумраке. Даже сквозь стеклопакеты был слышен шум проезжающих неподалеку, на Тверской, машин. Где-то во дворе сработала сигнализация, и лежавший рядом мужчина нервно заворочался во сне, силясь открыть глаза. Приподнявшись на локте, Маша взглянула на него. Ее глаза привыкли к темноте, и она различила на смутно белевшей подушке смуглое лицо, которое недавно покрывала поцелуями, забыв о своих вечных «но» и «если», стремясь обладать самым простым и неразумным счастьем.
– Спишь? – выдохнула она так тихо, что не услышала своего голоса.
Илья снова дышал ровно, он слегка отвернулся, и его лицо ушло в тень. Осторожно выбравшись из постели, Маша пошарила на полу, пытаясь разобраться в ворохе наспех сброшенной одежды, ничего не различила и завернулась в простыню. Ее мучила жажда. Она на цыпочках, босиком отправилась на поиски кухни.
Огромная темная квартира, казалось, притаилась, наблюдая за незнакомкой, придерживающей на груди края измятой простыни. Количество комнат так и осталось для Маши загадкой – в длинный широкий коридор выходило множество дверей, но за ними могли скрываться и стенные шкафы, и кладовки, которыми так богаты сталинские квартиры. Девушка сунулась в самую дальнюю дверь, в конце коридора, и попала в ванную, с пола до потолка облицованную пожелтевшим белым кафелем и оттого имевшую в своем облике нечто больничное. Умывшись холодной водой, она выпрямилась и взглянула в глаза своему отражению. Маша неожиданно показалась себе моложе и красивее, как будто это самое обычное зеркало, к тому же изрядно забрызганное, имело какую-то волшебную силу.
– Просто влюбилась! – громко прошептала она девушке с искрящимися темными глазами и загадочной улыбкой, бродившей по припухшим губам. – А это ты удачно зашла, в профессорскую квартиру! Кто бы мог подумать! Он же ест чуть не руками, как дикарь!
Маша окинула взглядом полочки, привинченные тут и там по стенам большой неуютной ванной комнаты, и в самом деле не обнаружила никаких следов женского присутствия. Косметические средства попадались сплошь мужские, встречались и такие предметы, которым вообще было не место в ванной. Тут же валялся сломанный штопор с половинкой раскрошившейся винной пробки, стояли грязные стаканы, пахнущие пивом или вином. На полках можно было увидеть коробку из – под обуви, набитую старыми аудиокассетами, батарейки, раздавленный коробок спичек, чашку, наполненную до краев холодным черным кофе. Судя по всему, Илья прихватил ее в ванную утром, но так и не успел выпить. Маша осторожно попробовала кофе, обнаружила, что сахара в нем как раз столько, сколько кладет она сама, и выпила его. Сон прошел моментально – напиток оказался очень крепким.
Кухню она нашла в другом конце коридора, и уж тут последние сомнения развеялись окончательно. Хозяйки в этом доме не было, даже самая ленивая женщина никогда не довела бы плиту, раковину и предметы мебели до такого плачевного состояния. На всем лежал слой бурой пыли, въевшейся сальной грязи, которой не касались щетки и порошки, и было ясно, что если Илья сюда и заглядывает, то старается долго не задерживаться. Впрочем, грязной посуды не оказалось совсем, если не считать нескольких чашек, опять же из-под кофе, и доверху полной пепельницы. «Понятно, питается в кафе и ресторанах, – оглядывалась девушка. – Абсолютно холостяцкая квартирка! Да он и не похож на человека, который умеет готовить!» Она даже усомнилась в том, что здесь когда-либо проживала пресловутая секретарша. «Во всяком случае, это было давно!»
Запущенная кухня неожиданно показалась ей милой и уютной, и выходя, Маша оглянулась на нее с симпатией, будто та ответила ей на волнующий и щекотливый вопрос.
Следующей комнатой, куда она заглянула, оказалась библиотека. Девушка увидела книжные шкафы из красного дерева, упирающиеся в потолок, освещенный пятирожковой бронзовой люстрой. Огромный письменный стол, покрытый серым сукном, кожаный диван – все выдержано в едином стиле, солидном и тяжеловесном, который культивировался в пятидесятых годах. Пол был сплошь затянут зеленым паласом, поверх которого лежал еще большой шерстяной ковер темно-красных оттенков. Высокое окно наглухо закрывали шторы из грубого белого полотна, под ними виднелись другие, бархатные, с бахромой. Ей пришло в голову, что Илья, вероятно, никогда здесь не бывает, отсюда идеальный порядок и ощущение музея. «Наверное, кабинет его отца, – догадалась девушка, оглядывая корешки книг за стеклами шкафов. – О, сколько иностранных… Обстановка вся сталинская, когда же оформляли этот кабинет? Сколько лет Илье?»
Она выключила свет, осторожно прикрыла за собой дверь и, повернувшись, вскрикнула. Стоявший у нее
