за спиной мужчина рассмеялся:
– Интересно, кого ты ожидала увидеть?
– Никого… Напугал! – смутившись, пробормотала Маша. Она испытывала неловкость оттого, что ее застали за самовольным осмотром чужой квартиры.
Илья по-хозяйски обнял ее за плечи и снова толкнул дверь в кабинет:
– Впечатляет? Здесь отец творил. Я сюда совсем не захожу, только иногда, прибраться.
– Эта комната похожа на машину времени, – задумчиво произнесла девушка, обводя взглядом вновь осветившийся кабинет. – Попадаешь прямо в тридцать восьмой год.
– В пятьдесят второй, – поправил Илья. – Папе дали эту квартиру в пятьдесят втором.
– А… Ты когда здесь появился? – осторожно спросила Маша.
– Двадцать лет спустя, как у Дюма, – сощурился тот, лукаво наблюдая за ее удивлением. – Я поздний ребенок, но у грузинских мужчин это часто бывает. Папе тогда было немножко за шестьдесят.
– А сейчас он?..
– Десять лет, как умер, – быстро проговорил Илья, словно подготовившись к этому вопросу. – Ему было восемьдесят пять лет, для его семьи не так уж много. Мама ушла через полтора года после него, вдруг случились два инсульта подряд, а ей-то не было и пятидесяти… Тогда же примерно я и развелся, и сына с тех пор не видел… В общем, получилось, всю семью сразу потерял. Я уж, честно говоря, думал, и со мной что-нибудь случится, потому что одно к одному… Но ничего, как видишь. Выкарабкался. Работа спасла.
Он говорил отрывисто, хрипловатым со сна голосом, бросая фразы как будто небрежно, но девушка чувствовала, что эти замаскированные жалобы даются ему нелегко. Повинуясь порыву, она прижалась к Илье и спрятала лицо у него на плече.
– Почему мне так с тобой хорошо? – глухо спросила она в воротник его купального халата.
– Ужасно приятно слышать, – откликнулся мужчина. Его горячие руки жгли ее сквозь сползающую простыню. – Может, вернемся в постель? Обычно я в три утра не встаю.
В самом деле они проснулись поздно утром, когда сам собой включился музыкальный центр. Маша испуганно вскинулась, услышав прямо над головой переливающиеся женские голоса. Спросонья ей показалось, что где-то рядом запели птицы. Приподнявшись на локте, Илья потянулся через ее голову и убавил звук.
– Что это было? – пробормотала Маша.
– Дуэт из «Лакме» Делиба. – Выбравшись из постели, он набросил халат и раздернул плотные шторы, впуская в спальню тусклый свет облачного дня. – Ничего не имеешь против?
– Все забываю, что ты любишь классику. – Девушка села, приглаживая растрепавшиеся волосы. – Так это с тобой не вяжется.
– Мама была учительницей музыки, – напомнил тот. – И между прочим, я ходил в музыкальную школу. Потом начал драться, пальцы разбил, переломал, и само собой все кончилось. Идем завтракать!
Приготовление завтрака свелось к тому, что Илья позвонил и заказал пиццу, а сам тем временем принялся варить кофе – единственное, что, судя по всему, готовилось на этой кухне. Маша попросила чистое полотенце и успела принять душ до того, как явился разносчик. Через полчаса они уселись за стол и, взглянув друг на друга, одновременно рассмеялись.
– Ты чему это? – осведомился Илья, беря нож для пиццы.
– Не знаю, как-то все неожиданно! – мотнула головой девушка, придвигая чашку с дымящимся черным кофе. – Эта ночь, эта квартира, этот смешной завтрак, и ты сидишь напротив… Мне до сих пор кажется, будто все не по-настоящему. А ты почему смеялся?
– У тебя было такое довольное лицо, как у девочки, которой купили мороженое, – пояснил Илья. – Это здорово, что ты такая.
– Инфантильная? – обиделась Маша.
– Непосредственная, – уточнил тот. – И я беру назад слова, что с тобой все непросто. На самом деле я тебя боялся.
– А теперь? – лукаво покосилась на него девушка, вгрызаясь в кусок пиццы.
– А теперь боюсь еще больше, – внезапно погасив улыбку, признался Илья. – Боюсь, все это очень серьезно.
Маша едва не обожглась кофе и торопливо поставила чашку на стол:
– Но я ни к чему тебя не принуждаю!
– Не об этом речь. – Он достал сигареты и, приоткрыв створку окна, закурил. – У меня уже когда-то было такое, эйфория просто безумная, и в душе птицы пели, а потом обнаружилось, что я жил с совершенно другим человеком, чем думал… Прости, что вспоминаю.
Слегка уязвленная, девушка только пожала плечами. Илья тряхнул головой и в упор посмотрел на нее увлажнившимися серыми глазами:
– Мне тебе хочется всю душу вывернуть. А так нельзя. Не всякое слово в строку. Забудь, давай обсудим кое-что поважнее.
По мнению Маши, не было ничего важнее их отношений, но она беспрекословно согласилась сменить опасную тему. Меньше всего ей хотелось, чтобы ее сравнивали с бывшей женой Ильи.
– У тебя какие планы были на сегодня? – осведомился Илья.
– В общем, никаких. Работа…
– Значит, остаешься здесь и весь день смотришь телик, – решил он. – Сейчас мне пора в офис, нет времени ехать к тебе за вещами. Вечером напишешь список, перевезу, что успею. Остальное потом.
– Погоди, ты что, решил, что я у тебя совсем поселюсь? – Маша одновременно встревожилась и обрадовалась. – Хоть бы меня спросил…
– А что тебя не устраивает? Места полно, надоем – уединишься, можешь думать, что живешь одна… Уж извини, но там я тебя оставить не могу, опасно.
– Да, здесь меня точно никто не найдет, – поежилась девушка, разом вспомнив о своих злоключениях. – А можно хоть отцу сказать, где я? Даже записки не оставила и не позвонила вчера…
– Никому нельзя, – отрезал Илья, допивая свой кофе и поднимаясь из-за стола. – Ни отцу, ни брату, ни подружке. Мне спокойнее будет, если ты весь день проспишь с отключенным телефоном.
– Так нельзя, они меня потеряли!
– Тогда хоть адреса не говори. – Илья исчез в коридоре и тут же просунулся обратно в кухню: – А тебе я сейчас визитку дам, будешь звонить, если что.
Маша смолчала. Она решила не поднимать вопроса о странной скрытности Ильи, тем более что он наконец сам изъявил желание оставить ей телефон. «Хоть поздно, а все же… Этот Амелькин, может, ему просто завидует, сам-то явно успехом у женщин не пользуется! Может, Илья даже у него кого-то увел…»
Мужчина снова влетел в кухню, уже совсем одетый, и положил на стол визитку – копию той, которую Маша получила у следователя.
– Здесь и мобильный, и рабочий, звони и спрашивай меня. Если вдруг в дверь позвонят – игнорируй, не подходи.
– А должны позвонить? – Девушка поднялась из-за стола, прихватив с собой чашку. – Ведь ты меня запрешь, так? А ключ оставишь?
– Мы еще не в тех отношениях, чтобы я тебе ключи оставил, – пошутил мужчина, осторожно обнимая ее на прощанье. – Мне так мешает твоя чашка…
– А если бы не она, что бы ты сделал? – шепнула Маша, касаясь губами его небритой щеки.
– Пойду я, наверное. – Илья внезапно отпустил ее и погрозил пальцем: – Смотри, адреса – никому!
– Да я сама его не знаю.
Девушка вышла вслед за ним в коридор и, прислонившись к старому платяному шкафу, следила, как Илья шнурует ботинки и натягивает куртку. Она вдруг представила, что давно живет в этой квартире, в самом центре города, просыпается под звуки «Лакме», пьет утренний кофе на просторной неуютной кухне с четырехметровыми потолками, смотрит, как Илья курит, пуская дым в приоткрытое окно, через которое доносится шум машин с Тверской. А потом провожает его на работу, стоя в передней, рядом с пахнущим нафталином шкафом, и слушает шум захлопывающейся двери и лязганье лифта, вдруг ожившего в своей проволочной западне…
