– Не знаю. Наверное, все-таки не надо, это уж слишком похоже на допрос. Пойдем, пообщаемся, пока он свободен.
Вадик тоже узнал постоянную клиентку. Его улыбка была ленивой и равнодушной, но парень все-таки улыбнулся, слегка качнув кием на коленях:
– Партию?
– Пока нет. – Света отпила еще капельку виски. В клубе она оказалась необычайно сдержанна по части выпивки, как подозревала ее подруга – из-за несуразных цен.
– Мертвая будет ночь, – проговорил тот, продолжая балансировать кием. – Вчера творилось черт-те что, а сегодня все отсыпаются.
Лида украдкой разглядывала парня. У Вадика было сытое, бледное лицо с правильными, но невыразительными чертами, коротко подстриженные светлые волосы. Ленивая улыбка обнажала редко расставленные зубы – казалось, что у маркера их раза в полтора меньше, чем полагается нормальному человеку. Улыбка ей не понравилась, и девушка отвела глаза. Света тем временем продолжала перебрасываться шуточками, упоминая каких-то общих знакомых, расспрашивая о подробностях вчерашней игры. Мимоходом спросила о брате – играл ли тот вчера? Вадик покачал головой:
– Ну, стола он не заказывал. Если играл, то с кем-то за компанию.
– Я тут вчера кое-кого потеряла, – бойко продолжала Света. – Может, ты нашел?
– Все может быть.
– Это брюнет, среднего роста, голубые глаза. Лет двадцати пяти на вид. Видел такого?
– Да ладно, – устало протянул тот, слезая с табурета. – Таких миллион. Он что – играл?
– Он очень хорошо играет, – неожиданно осмелела Лида.
– Значит, его тут не было, – теперь Вадик обращался исключительно к ней. – Вчера все играли паршиво.
Он направился к дальнему столу, возле которого уже дожидалась стайка хихикающих девиц. Те уплатили деньги, слегка поссорились, кому играть, маркер лениво выставил им шары. Света с презрительной улыбкой наблюдала за их неуклюжими попытками попасть кием по шару. Одной девушке это удалось, но шар, слегка подпрыгнув, со стуком упал на то же место. Вадик наблюдал за ними с невозмутимым видом.
– Ужас, – отвернулась Света. – Он сам играет отлично, поверь мне на слово. Иногда мне кажется, что у него постоянная депрессия из-за всех этих дурочек, которые возомнили себя игроками. Идем.
– Куда?
– К барменам. Придется поговорить со всеми. Да, кажется, я немного просчиталась с бильярдом. Если Алеша играет прилично, Вадик бы его обязательно заметил.
Лида тоже приуныла. Она всерьез рассчитывала на то, что первая же попытка увенчается успехом. В то же время ее тянуло домой – вдруг муж вернулся? Что она делает здесь, в такое позднее время, среди этого грохота и пульсирующих вспышек лазера? Лицо подруги мелькало перед ней, как мелькают разрозненные кадры на старой кинопленке. Света поговорила с одним барменом, потом с другим. Затем отвела подругу в сторону, к туалетам:
– Сколько у него было с собой денег?
– Не знаю.
– Но это важно!
– Думаю, немного. – Лида призадумалась и наконец высчитала, что в кармане у мужа никак не могло оказаться больше пятиста рублей.
– Ну, с такой суммой он не мог примелькаться у бара. Один билет обошелся ему в двести пятьдесят. Не представляю, что теперь делать.
– Отвези меня домой, пожалуйста, – взмолилась Лида. – Или подбрось к метро, оно еще работает. Это пустая затея!
– Ты можешь предложить что-то еще?
– Сама же говоришь, что вчера здесь была страшная толкучка. Кто мог его запомнить с первого раза? Пожалуйста…
Та мотнула головой, взгляд сделался сердитым:
– Значит, мы зря выбросили на ветер деньги? Я вообще не собиралась сегодня никуда ехать. Если бы не ты…
– Я тебя ни о чем не просила! Ты сама меня сюда притащила!
– А, брось, – раздраженно оборвала Света. – Мы останемся. Он может появиться в любую минуту, и тогда пройдет вот здесь, – указала она в сторону входа. – Вряд ли он кинется к сцене, скорее, сразу пойдет к бильярду. Если вчера не играл, то мог просто смотреть. Многие так простаивают до самого утра.
– Здесь даже присесть негде, – пожаловалась Лида. – Я не выдержу всю ночь на ногах!
Но Света была неумолима. Она отыскала местечко в углу и усадила подругу на высокий шаткий табурет с изрезанным сиденьем:
– Тут и сиди. Впрочем, если захочешь потанцевать, тебя никто не осудит… Я пошла. Нужно все как следует осмотреть.
И пропала в толпе, которая с каждой минутой становилась все гуще. Лида неловко поерзала, устраиваясь поудобнее. Ноги не доставали до пола, и она чувствовала себя, как птица на жердочке. В зале становилось все жарче, воздух, казалось, раскалялся. Отовсюду плыли волны табачного дыма, громкие голоса сливались в сплошной гул, какой стоит под сводами вокзалов перед самым отправлением поезда. Она промокнула лоб, оттянула ворот свитера.
«В конце концов я могу уйти сама, – подумала Лида. – До метро как-нибудь доберусь, еще не слишком поздно. А там пешком. В крайнем случае, поймаю машину. Придется… Боже, когда я перестану ее слушаться? Алеша был прав, она все время мной помыкает, только чтобы составить себе компанию. Вот и сейчас происходит то же самое…»
Она решила уйти через пятнадцать минут – по ее расчетам, это был крайний срок, чтобы успеть до закрытия пересадочных станций метро. Лида смотрела то на часы, то на зеленые бильярдные столы, которые ей было превосходно видно со своего насеста. К ней никто не приставал, на нее даже не смотрели, и понемногу девушка успокоилась. Мелькнула спасительная мысль, что можно снять свитер – под ним черная майка, которая будет вполне уместна в этом непритязательном заведении, где не было видно вечерних туалетов и собиралась преимущественно молодежь.
«Но если я ухожу, то вовсе незачем раздеваться. Я ведь ухожу?»
Через пятнадцать минут она стянула свитер, обвязала его вокруг талии, как делала, будучи подростком, и вслепую пригладила растрепанные волосы. Публики у бильярдных столов заметно прибавилось. Белый свитер Вадика все чаще мелькал под низкими сильными лампами. Сухо стучали костяные шары, раздавались глухие, раздраженные возгласы игроков. Лида глотнула дымный горячий воздух и приготовилась ждать.
Поссориться с умным человеком так же трудно, как помириться с глупым.
Глава 7
– Ужасный век, ужасные сердца! – неожиданно раздалось рядом.
Девушка резко обернулась, и в тот же миг ей показалось, что табурет опрокидывается. Она с трудом усидела на месте. Сине-сиреневые вспышки высветили по правую руку от нее знакомый профиль, длинные черные ресницы и щеку, изуродованную шрамом. Рядом стоял неизвестно откуда взявшийся Сергей. Шел первый час пополуночи.
– Не могу их слушать, – продолжал он, глядя вдаль, на сцену, где только что появилась некая русская команда. Он почти не повышал голоса, но тем не менее девушка хорошо его слышала. Возможно, потому, что тот говорил очень отчетливо. – Пытаются играть рок, но рок – это ведь прежде всего судьба. А какая это судьба? Чья?
Лида молчала. Она чувствовала себя загнанной в угол – в прямом и в переносном смысле слова. Слезть с табурета и убежать? Или ответить? Сергей не оборачивался – он все так же стоял рядом, неотступно и презрительно глядя на сцену.
– Целых три мальчика с гитарами! Три штуки! А я слышу всего одну «басуху», и то убогую, как из подворотни, – продолжал он, как будто ни к кому не обращаясь. – И этот сорванный голосок поет о вечной
