«традиционалистов», представив свои «доказательства смерти». Его сценарий основывался на том, что ответственность за смерть Пола лежит на ЦРУ, которое якобы поставило своей задачей избавить мир от тлетворного влияния битлов. Подобная теория выдвигалась и позже, когда убийство Джона Леннона пытались причислять к тайным проискам ЦРУ, спланировавшего заговор под своим крылом. Когда фанаты нового поколения, видевшие бывшего битла на концерте, забросали вопросами Глазье, профессор ответил: «Меня никогда не посещают мысли о том, жив Пол на самом деле или умер. Мне некогда, поскольку я слишком занят поиском улик смерти».
Еще на заре слухов о смерти битла на радио-ток-шоу Алекса Беннетта позвонил некто Льюис Яджер и «заявил, что проснулся ночью, разбуженный воплями своей подружки — битломанки, которой во сне привиделась страшная судьба Маккартни». Позднее Яджер выступил с заявлением: «Всем известно, что это была мистификация. Но люди по-прежнему любят всю эту историю с «уликами». Пожалуй, это самая очаровательная глупость за последние годы».
Социолог Барбара Сазек в своем эссе The Curious Death of Paul McCartney («Странная смерть Пола Маккартни») брала интервью у самых обычных тринадцати- и четырнадцатилетных подростков, задавая им вопрос, какие чувства у них вызывают «улики смерти». Что же отвечали юные фанаты? «При мысли об этом я невольно дрожу!»; «Мрак! Очень неприятное чувство. Не знаю, как это объяснить по-другому»; «Все это мистика, прямо мороз по коже пробирает. Порой возникает какая-то угнетенность»; «Как будто тебя втянули во что-то — во что-то очень странное».
Казалось, что даже после распада «Битлз» их неотступно преследовала злая ирония судьбы. Бессмысленное убийство Джона Леннона 8 декабря 1980 года в Нью-Йорке воскресило в памяти старые битловские вещи: альбом «Револьвер» (Джон был застрелен из пистолета) и песню Happiness is a Warm Gun («Счастье — это теплый пистолет»), в которой в свое время многие «исследователи» усматривали намек на употребление Джоном героина.
Самое экстравагантное пророчество о смерти Джона было найдено в начале песни Come Together. Невнятные звуки, издаваемые Джоном, теперь воспринимались как Shoot me («Застрели меня»). Слово «меня» тонуло в первых нотах партии бас-гитары.
Судьба распорядилась так, что Джон и Йоко жили в Нью-Йорке в том самом многоквартирном доме «Дакота», в котором Роман Поланский снимал свой знаменитый фильм о сатанистах «Ребенок Розмари». Как-то во время интервью «Плейбою» Джон, услышав снаружи чей-то крик, заметил со смехом: «О, еще одно убийство возле «Дакоты»». В списке «ленноновских совпадений» слухи о «смерти Пола» отзывались страшным эхом.
Феноменом слухов о смерти Маккартни очень заинтересовались психологи. В книге Ральфа Росноу и Гэри Фаина «Социальная психология слухов и сплетен» (1976) серьезное внимание уделяется «мистификации Маккартни» — теме, о которой эти же авторы писали в одном из номеров журнала «Хьюман Бихейвор» («Человеческое поведение») в 1974 году. Оба психолога пришли к выводу, что, подобно большинству других, этот слух явился неосознанной попыткой со стороны распространителей возвыситься в глазах толпы в обмен на выданную ей «драгоценную» информацию. Впрочем, данный слух скорее, носит характер многообещающей легенды или литературного измышления, а не сенсационной новости, как было задумано. Очевиднейшая функция этого слуха — его развлекательная направленность. Поиск намеков на смерть и обсуждение тайны с друзьями превратились в азартную забаву. Этот слух расцветал пышным цветом по тем же причинам, по каким приобретали огромную популярность многие таинственные истории — без страха и эмоциональной стимуляции жизнь кажется пресной.
То, что некоторые люди с готовностью верили в этот слух, по мнению докторов Росноу и Фаина, демонстрирует, что, мир, и» в, частности, средства массовой, информации, — склонны к тому, чтобы обманываться. Поколение, на глазах которого был убит Джон Кеннеди, с большим сомнением отнеслось к достоверности отчета о расследовании этого убийства, составленного комиссией Уоррена. Дефицит доверия президентству Линдона Джонсона, слухи, которыми полнилось общество после заказных убийств Мартина Лютера Кинга и Роберта Кеннеди, равно как и нападки на ведущие средства массовой информации, которые предпринимали «йиппи»[59] и Спиро Агнью, вне всякого сомнения, только способствовали тому, что в обществе крепла уверенность в возможной реальности массового заговора. Человека, знаменитого во всем мире, вполне могли заменить другим человеком на три года на глазах публики, да так умело, что ни один глазастый умник не сумел бы этого разглядеть.
Кажется, роду человеческому испокон веков свойственно бояться. Романы Стивена Кинга берут нас за руку и уводят в мрачное подземелье наших подсознательных страхов. Нам неизбежно приходится заглянуть в запретное «ничто». Мы не можем закрыть ладошками глаза, громко заплакать, спрятавшись под одеялом, и позвать маму, чтобы услышать ее ласковый голос, утешающий нас и говорящий, что это всего лишь сон. В данном случае мы, как раса, зачарованы своей собственной моралью.
Ощущения «мороза по коже» и «дрожи во всем теле», о которых говорили четырнадцатилетние подростки Барбаре Сазек, еще раз подтверждают теорию о том, что в каждом из нас живут первобытные страхи, существующие с начала времен. В 1945 году по стране[60] прокатились слухи о смерти Франклина Делано Рузвельта. Газеты, радиостанции, банки и даже аптеки на перекрестках одолевали посетители, спрашивающие, правда ли, что этот, тот или иной человек умер или погиб в результате несчастного случая.
Несмотря на то что теории о тайном заговоре и интригах в большинстве случаев оказывались беспочвенными, все-таки остается слабый шанс, что «исследователь» может наткнуться на тот драгоценный камень мудрости, который предоставит нам новые факты, раскроет загадочные тайны прошлого и приведет нас к лучшему пониманию тех значительных фигур, которые. делали нашу историю, формировали нашу культуру и саму жизнь.
На всем протяжении истории люди постоянно сочиняли мифы о героях и богах. В некоторых легендах герои получали второе рождение и, обретя силу богов, становились объектами поклонения, как это произошло с Александром Македонским. Не исключено, что эта история стала предпосылкой или толчком к разработке общего сюжета о смерти одного из битлов. Слухи становились элементами эпической традиции. Сказители, по существу, были не кем иным, как собирателями слухов, певшими свои песни загипнотизированной толпе. Намеки, слетавшие с их уст, балансировали на грани факта и легенды.
В «Нью-Йорк таймc» за 2 ноября 1969 года Дж. Маркс заметил:
Гибель и воскресение героев оказываются такими же важными для поколения, обожествляющего рок, как и для племен, празднующих смерть и возрождение различных богов плодородия. Вне зависимости от того, является ли «смерть Маккартни» физической, метафорической или даже метафизической, вполне вероятно, что в ней содержится гораздо больше, чем мы думаем, той самой «мифической логики», о которой толкует кембриджская школа классической антропологии. Теперь никто ни во что не верит, а в человеке сидит глубокая потребность во что-то верить. Лишите его одних объектов веры — и он тотчас же придумает другие.
В книге «Странное дело о смерти Пола Маккартни» социолог Барбара Сазек перечисляет пять основных пунктов, проливающих свет на тайну Маккартни и демонстрирующих, как таинственные подсказки переросли в легенду:
1) Сюжет являлся относительно статичным, лишенным той динамики развития, которая, как правило, присутствует в любой информационной новинке. Эта «догма» преподавалась и изучалась в кругу приверженцев, любое отступление от канона преследовалось, а основополагающие подробности заучивались на память, как молебен.
В данном случае новообращенных инструктировали «учителя», раскрывавшие им тайные «доказательства смерти». Оправданным считалось только одно, единственно верное толкование. На все отклонения от курса и вопросы по поводу критериев достоверности «учителя» смотрели хмуро. Таинственные «доказательства смерти» становились таким же неотъемлемым атрибутом новой веры, как масонский обряд наделения мистическими добродетелями — при посвящении в масонское братство. Сакральные толкования вынашивались в молчании и передавались новообращенным изустно, в виде
