— Перри, что… о чем ты говоришь?
Билл понимал, что отвечает неправильно, но в этот момент ему ничего другого в голову не пришло. Глаза Перри налились яростью, усилив и без того мрачный и наводящий ужас взгляд.
— Лучше не испытывай мое терпение. — Во внешне спокойном голосе Перри явственно ощущалась смертельная угроза. — Твой крохотный разум здесь тебе никак не поможет. А теперь я снова задаю вопрос: во что превратятся Треугольники?
Билл задышал часто и отрывисто.
Какой бред! Что хочет услышать Перри?
Билл пытался сдержать слезы. Все тело пронизывала непрекращающаяся боль, нервы были напряжены до предела.
Он с трудом подбирал слова, пытаясь придать им хоть какой-то смысл.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь, Перри. Послушай, ведь это я, Билл! Твой друг! Что тебе от меня нужно? Почему ты так поступаешь со мной?
На лице Перри мелькнула кривая улыбка. Он протянул руку к одному из ножей, которыми были проколоты обе ладони Перри.
— Здесь становится слишком громко. Тебе не кажется, осведомитель Билли?
— Прости, — быстро пролепетал Билл, и в его хриплом шепоте слышались страх и мольба. — Прости, друг, это больше не повторится.
— Да уж, конечно, не повторится, чертов ты ублюдок. Потому что если повторится, ты умрешь еще до того, как успеешь принести свои ублюдочные извинения. Все! Предупреждения закончились. Теперь ты подвергаешься двойной опасности. Спрашиваю тебя еще раз: во что превращаются Треугольники?
Билл отчаянно пытался придумать мало-мальски приемлемый ответ, который мог еще хоть ненамного продлить ему жизнь. Надо очень быстро выдать какую-нибудь чушь, но как же трудно сосредоточиться под тяжелым взглядом разъяренного чудовища!
— Я… не знаю, мне не говорили. Честно!
— Черта с два не говорили, — сказал Перри, не спуская хищного взгляда с глаз Билла. — Даю тебе еще один шанс, а потом просто зарежу, как свинью.
Билл цеплялся за последнюю возможность найти ответ, но не мог толком сосредоточиться на фоне жуткой боли и под суровым взглядом разъяренного психопата. Как Перри назвал его — осведомителем? Осведомителем для кого? Какие бредовые видения пришли ему в голову?
— Перри, клянусь тебе, мне ничего не сообщили!
Глаза Перри снова налились яростью.
Билл продолжал говорить и умолять:
— Я не виноват, что мне ничего не сказали! Просто велели присматривать за тобой и сообщать о том, что ты делаешь.
Произнесенные слова, казалось, немного разрядили обстановку. Лицо Перри изменилось, как будто Билл ответил на какой-то важный вопрос.
Тот продолжал, ухватившись за проблеск надежды:
— В мои обязанности не входит знать, во что должны превратиться эти твари. У меня совсем другая работа.
Перри кивнул, как будто согласившись с тем, что услышал.
— Ну ладно, ты можешь не знать… Тогда просто скажи, на кого ты работаешь.
— Я думал, ты сам догадался, — пробормотал Билл, испуганно ожидая ответной реакции. Соленый привкус крови во рту заставил его съежиться.
Но когда Перри кивнул и улыбнулся, у Билла мелькнул лучик надежды.
Закружилась голова, все предметы в комнате задвигались, поплыли перед глазами.
— Перри, ты совершенно вышел из-под контроля. Превратился в параноика. У тебя галлюцинации…
Тело Билла сотрясла дрожь. В квартире вдруг наступил жуткий холод. Перед глазами замелькали черные пятна, и он вновь отключился.
Ублюдок снова потерял сознание. Перри отвесил ему подряд три пощечины, причем каждый удар был сильнее предыдущего. Ему понравилось. Нельзя позволять ублюдкам падать в обморок, когда выжимаешь из них жизненно важную информацию. Их следует научить дисциплине.
Билл несколько раз моргнул, но взгляд был по-прежнему безжизненный, а глаза не выражали ничего определенного. Перри ударил его по лицу так сильно, что у самого заболела рука. Правая сторона лица у Билла почти мгновенно распухла и покраснела.
УБЕЙ ЕГО
УБЕЙ ЕГО УБЕЙ ЕГО
— Заткнитесь! — изо всех сил крикнул Перри.
Он смертельно устал от Треугольников. Твари находились в его доме, а Доуси всегда был хозяином своих владений. Он знал, что если не возьмет ситуацию под контроль, то окончательно свихнется. Перри больше не мог терпеть, не в силах был выдерживать вопли Треугольников в голове почти каждую минуту.
— Или вы немедленно заткнетесь, или я, клянусь, что, как только разберусь с Коломбо, сразу прикончу одного из вас. Чего бы это мне ни стоило!
Последовала ультракороткая звуковая вспышка, потом все резко стихло. Перри почувствовал, как что-то внутри него изменилось. Он перестал бояться.
«Это мой дом, — думал Перри. Слабая улыбка заиграла на кровоточащих, потрескавшихся губах. — И в моем доме все будут жить по моим правилам».
Билл был лишен возможности расслабиться и опустить руки, пригвожденные к стене кухонными ножами. Лишь держа руки очень неподвижно, он мог поддерживать боль на терпимом уровне и по крайней мере не кричать. Напряжение от созерцания собственной агонии и страх перед очередной выходкой Перри окончательно сломили и измотали его.
Перри вдруг заморгал, неистово затряс головой, словно собака, отряхивающая шерсть после купания, потом уставился на Билла. Его глаза налились кровью и расширились от ужаса.
— Билл… помоги мне, — вдруг пробормотал Перри прежним, до боли знакомым голосом друга, а не психопата, едва не замучившего его до смерти.
— Перри… — захлебываясь слезами, ответил Билл. Мышцы рук отчаянно ныли, попросту не выдерживая бесконечной пытки. Но оторвать руки от стены было невозможно. Он понимал, что нужно немедленно действовать. — Перри, позвони…
В его распоряжении оставалось совсем немного времени, чтобы попытаться выжить. Трудно было поверить в перспективу столь нелепой и ужасной смерти.
— Позвони… в полицию.
Слово «полиция» рикошетом отдалось в голове у Перри. Он только освободился от Треугольников, хотя бы на несколько секунд почувствовал огромное облегчение. Он мог бы продержать их в безвыходном положении неопределенно долго, но Билл… он все испортил!
Посоветовал позвонить в полицию. В ненавистную полицию!
МЫ ТЕБЯ ПРЕДУПРЕЖДАЛИ
Ладно, хватит сидеть без дела. Нужно получить информацию, притом немедленно.
— Когда сюда прибудет полиция, Билли?
Билл промолчал. Перри схватил его за ворот и сильно встряхнул.
— Когда они придут за мной?!
Лишь на секунду в глазах Билла мелькнули огоньки сознания, а потом они снова остекленели. Голова
