— Но на это потребуется всего час.
— О, — ответил он, и голос его прозвучал на пятьдесят оттенков светлее. — Тогда я могу тебя подобрать после?
Блу взглянула через плечо, в сторону гостиной.
— Пожалуй, нет… я, гмм… встречусь с тобой на парковке.
— Потрясно, — сказал он. — Первоклассно. Думаю, будет интересно. Увидимся через час.
Первоклассно. Гэнси без Адама — Блу не очень-то понимала, как все пройдет. Несмотря на первоначальный интерес к ней Адама, парни, казалось, действовали, как единое целое, как единый коллективный разум. Встречи с каждым по отдельности вызывали чувство настороженности… даже опасности.
Но не было никакой возможности отказаться от прогулки с Гэнси. Она хотела исследовать столько же, сколько и он.
Едва Блу повесила трубку, она услышала, как её зовут.
— БлуууууууУУУУУУУУУУуууууу, дитя моё, дитя моё, иди-ка сюда!
Это был голос Моры, а монотонный распев слышался весьма нелепо. С замиранием сердца, Блу последовала за этим голосом в гостиную, где и обнаружила Мору, Кайлу и Персефону пьющими, как подозревала Блу, отвертку. Когда она вошла в комнату, все женщины посмотрели на неё с ленивыми улыбками. Прайд львиц.
Блу приподняла брови, увидев коктейли. Утренний свет, проникающий сквозь окна, золотил и искрил полупрозрачную жидкость в бокалах.
— Сейчас только десять утра.
Кайла потянулась пальцами к запястью Блу, и подтащила ту на двухместный диван цвета мяты. Её бокал был почти пуст.
— Сегодня воскресенье. Чем еще заняться-то?
— Я должна сходить погулять с собаками, — сказала Блу.
Мора сидела в своем кресле в голубую полоску, потягивая отвертку и скорчив страшное лицо.
— О, Персефона. Похоже, ты добавляешь слишком много водки.
— У меня рука постоянно сама соскальзывает, я не виновата, — печально заметила Персефона, из плетенного кресла у окна.
Когда Блу начала подниматься, Мора сказала:
— Посиди с нами минутку, Блу. Поговори с нами о вчера. И позавчера. И поза позавчера. И… ох, давайте просто поговорим о нескольких последних неделях, — за тоном её голоса была скрыта сталь.
Блу поняла, что Мора была разъярена. До этого она видела ее разъяренной только несколько раз, и то, что ярость матери была направленна на неё, заставило кожу стать липкой.
— Ну, я была… — Она осеклась. Лгать, похоже, было бессмысленно.
— Я не твоя надзирательница, — перебила Мора. — Я не собираюсь запирать тебя в комнате или посылать тебя в женский монастырь, чтобы ты плакала. Так что, ты можешь просто выложить всё прямо сейчас.
— Я не…
— Да, ты. Я была твоей матерью с самого рождения, и я уверяю, что ты не «не». Так что, я так понимаю, ты и Гэнси поладили? — Выражение лица Моры было раздражающе знающим.
— Мама.
— Орла сказала мне о его мощном автомобиле, — продолжила Мора. Её голос всё ещё был сердитым, и фальшиво радостным. Тот факт, что Блу хорошо знала, что заслужила это, сделал ещё хуже. — Ты не планируешь поцеловать его, не так ли?
— Мама, это никогда не случиться, — уверила её Блу. — Ты же видела его?
— Я не была уверенна, что вождение старого, громкого Камаро является мужским эквивалентом твоего разрезания футболок, и приклеивания картонных деревьев к стенам твоей комнаты.
— Доверься мне, — попросила Блу. — Гэнси и я совсем непохожи друг на друга. И они не картонные. Они из холста.
— Окружающая среда вздохнула с облегчением, — Мора сделала ещё один глоток своего напитка; сморщив нос, она стрельнула взглядом в Персефону. Персефона выглядела как мученица. После паузы Мора добавила несколько мягче: — Я не совсем счастлива, что ты садишься в машину без подушек безопасности.
— У нашей машины нет подушек безопасности, — заметила Блу.
Мора убрала длинный волос Персефоны с края своего стакана.
— Да, но ты всегда берёшь свой велосипед.
Блу встала. Она подозревала, что зеленый пух дивана теперь прилип к задней части ее леггинсов.
— Теперь я могу идти? Я в беде?
— Ты в беде. Я говорила тебе держаться от него подальше, а ты не послушалась, — сказала Мора. — Я просто ещё не решила, что делать с этим. Мои чувства задеты. Я консультировалась с людьми, которые говорят, что я вправе чувствовать боль. Подростков всё ещё сажают под домашний арест? Или это было только в восьмидесятых?
— Я буду очень зла, если ты посадишь меня под домашний арест, — сказала Блу, всё ещё дрожащая, из-за незнакомого недовольства мамы. — Я, наверное, взбунтуюсь и вылезу из окна, сделав верёвку из простыни.
Мама потёрла лицо рукой. Её злость выжгла себя полностью.
— У тебя всё под контролем, да? Это не продлится долго.
— Если ты не говоришь мне не видеться с ними, я слушаюсь тебя, — предложила Блу.
— Вот, что ты получила, Мора, за использование своей ДНК в создании ребёнка, — сказала Кайла.
Мора вздохнула.
— Блу, я знаю, ты не идиотка. Просто иногда умные люди делают дурацкие вещи.
Кайла проворчала:
— Не будь одной из них.
— Персефона? — спросила Мора.
Своим тихим голоском Персефона сказала:
— Мне нечего добавить. — Однако, подумав мгновение, она произнесла: — Если ты собираешься ударить кого-нибудь, не зажимай большой палец внутри кулака. Было бы позорно его сломать.
— Хорошо, — поспешила Блу. — Я ушла.
— Могла бы, по крайней мере, извиниться, — вздохнула Мора. — Претвориться, что у меня есть хоть какая-то власть над тобой.
Блу не была уверена, как на это ответить. Мора всеми способами контролировала Блу, но обычно эти способы не включали в себя ультиматумы или комендантский час. Так что она просто сказала:
— Извини. Мне следовало сказать тебе, что я собираюсь делать то, что ты не хотела, чтобы я делала.
Мора произнесла:
— Это было не столь удовлетворяюще, как я себе представляла.
Кайла поймала Блу за запястье снова, и на мгновение Блу испугалась, что Кайла могла бы почувствовать уровень странности, который окружал поиски Гэнси. Но та просто сделала последний глоток своего напитка и промурлыкала:
— Несмотря на свои прогулки, не забудь про нашу ночь кино в пятницу, Блу.
— Наша… ночь… кино… — повторила Блу.
Брови Кайлы застыли.
— Ты обещала.
Один беспорядочный момент Блу пыталась припомнить, когда она вообще говорила про ночь кино с Кайлой, а затем до нее дошло, о чем на самом деле шла речь: беседа несколько дней назад. О том, чтобы обыскать комнату Нив.
