Скомкав материю в виде кляпа, он засунул его Смиту в рот. Смит не сопротивлялся. Вольф убрал нож в ножны под мышкой и встал. Смит закрыл глаза. Он выглядел обессиленным и побежденным.
Соня подобрала стальной брусок и встала рядом со Смитом, пока Вольф взбирался по лесенке вверх на палубу. Ящик, о котором говорила Соня, оказался шкафчиком, сооруженным под возвышением носовой части плавучего домика. В нем Вольф обнаружил бухту тонкого каната, который, по всей видимости, использовался для удерживания судна у причала, когда оно еще не было превращено в жилой домик. Вольф вынул бухту из ящика; канат был очень прочный и идеально подходил для того, чтобы связать человека.
Снизу донесся голос Сони, перешедший в крик. На лесенке раздался звук торопливых шагов.
Вольф выронил канат и быстро обернулся.
Смит в одних трусах выскочил на него из люка.
Он больше не выглядел побежденным, а Сонин брусок, видимо, прошел мимо цели.
Вольф рванулся вперед, стараясь отсечь Смита от трапа, ведущего на берег.
Увидев это, Смит повернулся, подбежал к противоположному борту и прыгнул в воду.
Вольф выругался. Быстро оглядевшись по сторонам, он не обнаружил никаких свидетелей происходящего – это был час полуденного отдыха, сиесты. На бечевнике никого не было, кроме «нищего» (с ним Кемель сам разберется потом). Вдали виднелась удаляющаяся фигура человека. На реке, в четверти мили от плавучего домика, покачивались две фелюги, а за ними медленно ползла и пыхтела паровая баржа.
Вольф подбежал к борту и увидел, что Смит всплыл на поверхность, жадно глотая воздух. Он протирал глаза, пытаясь сориентироваться. Судя по тому, как он барахтался в воде, плавал он неважно. Неумело взмахивая руками, он поплыл прочь от судна.
Вольф сделал несколько шагов назад и, разбежавшись, прыгнул в воду ногами вперед прямо на голову Смита.
На несколько секунд все перемешалось. Вольф ушел под воду, сцепившись со Смитом и пытаясь вынырнуть на поверхность и одновременно затолкнуть Смита поглубже. Не имея больше сил сдерживать дыхание, он оттолкнул от себя Смита и вынырнул на поверхность.
Глотнув воздуха, Вольф протер глаза. Перед ним из воды появилась голова Смита, который кашлял и неуклюже барахтался. Вольф схватил его голову обеими руками, рванул на себя и вниз. Смит извивался, как рыба. Вольф обхватил его за шею и потащил вниз; от усилия он сам оказался под водой, но через минуту вынырнул. Находящийся под ним Смит продолжал брыкаться.
«Сколько требуется времени, чтобы человек утонул?» – подумал Вольф.
Смит отчаянно дернулся и освободился от хватки Вольфа. Голова его показалась над водой, и он набрал полные легкие воздуха. Вольф попытался нанести ему удар кулаком. Удар попал в цель, но получился несильным. Смит кашлял и давился попавшей ему внутрь водой. Вольф сам наглотался воды. Он опять ринулся на Смита. На этот раз он обхватил его сзади, сдавил ему горло согнутой рукой, пытаясь второй рукой затолкнуть его голову обратно под воду.
«Только бы никто не увидел», – молился он.
Смит ушел под воду лицом вниз; Вольф упирался ему в спину коленями и держал его за голову мертвой хваткой. Майор продолжал сопротивляться, дергаясь, брыкаясь и извиваясь в попытке освободиться. Усилив хватку, Вольф не давал ему вынырнуть.
«Когда же ты утонешь, ублюдок?!»
Он почувствовал, как челюсти Смита разомкнулись, и понял, что тот, наконец, глотает воду. Конвульсии майора стали еще более отчаянными. Вольф почувствовал, что не сможет его долго удерживать, так как сам оказался под водой. Он крепко зажмурил глаза и задержал дыхание. Ему показалось, что сопротивление Смита ослабевает. Вольф подумал, что легкие у майора уже, наверное, полны воды. Через несколько секунд Вольф уже не мог сдерживать дыхание.
Движения Смита стали совсем вялыми. Ослабив хватку, Вольф вынырнул и глотнул воздуха. В течение целой минуты он просто восстанавливал дыхание. Смит тянул его вниз, как гиря. Работая ногами, Вольф поплыл к плавучему домику, таща за собой Смита. Голова майора показалась из воды, но признаков жизни он не подавал.
Вольф подплыл к борту судна. Стоя на палубе в купальном халате. Соня свесилась к нему через борт.
– Никто не видел? – спросил Вольф.
– Думаю, что нет. Он мертв?
– Да.
«А теперь что с ним делать?» – размышлял Вольф.
Он прислонил тело Смита к борту судна.
«Если отпустить его, – подумал он, – труп просто уплывет по течению. Вскоре его обнаружат, и начнутся повальные обыски. Но ведь не могу же я тащить его через весь Каир, чтобы где-нибудь спрятать!»
Неожиданно Смит дернулся и изо рта у него потекла вода.
– Господи Иисусе, он жив! – воскликнул Вольф.
Он снова затолкал его под воду. «Нет, не годится – это займет слишком много времени». Вольф отпустил Смита, вытащил нож и нанес удар. Точный удар сделать было трудно, поскольку Смит находился под водой и слабо шевелился. Вольф бешено наносил удары наугад. Вода мешала ему бить сильно. Смит заколотил руками и ногами. Вокруг него образовалась розовая пена. Наконец Вольфу удалось схватить его за волосы и удержать на мгновение его голову для того, чтобы перерезать ему горло. Теперь он не оживет.
Вольф отпустил безжизненное тело Смита и сунул нож в ножны. Вода вокруг него стала красно- бурого цвета.
«Я плаваю в крови», – подумал он, и ему вдруг стало противно.
Труп относило в сторону, и Вольф подтянул его к себе. Слишком поздно он сообразил, что обнаруженный без признаков насилия труп майора мог бы быть принят за следствие несчастного случая, а труп с перерезанным горлом – это уже, несомненно, свидетельство убийства. Теперь надо спрятать труп.
Он позвал:
– Соня!
– Меня тошнит.
– Оставь, эти глупости. Нам нужно отправить труп на дно.
– О господи, в воде всюду кровь.
– Послушай меня! – Он хотел заорать на нее, но был вынужден сдержаться. – Дай… ту веревку. Давай же!
Она исчезла на минуту, затем вернулась с веревкой в руках.
«Она ничего не соображает, – подумал Вольф. – Нужно говорить ей, что она должна делать».
– Теперь возьми портфель Смита и положи туда что-нибудь тяжелое.
– Тяжелое? Но что?
– Господи, боже мой, ну что у нас есть тяжелого. Ну… книги… нет, книги тяжелые, но не настолько. Я знаю – бутылки. Бутылки с шампанским. Набей портфель бутылками с шампанским.
– Зачем?
– Не рассуждай, а делай, что я говорю!
Она ушла. Через иллюминатор он увидел, как она спустилась по лесенке и вошла в гостиную – медленно, как лунатик.
«Торопись, толстая шлюха, торопись!»
Она обвела комнату невидящим взглядом. Все еще заторможено она подняла с пола портфель. Держа его в руках, прошла в кухню и открыла холодильник, задумавшись, как будто решала, что приготовить на обед.
«Давай же!»
Соня взяла из холодильника бутылку шампанского и замерла с бутылкой в одной руке и портфелем в
