– Нет, не люблю! И не уходите от разговора!
– Даже не пытаюсь. Разве мы говорим не об этом?
– Мы говорим о том, что вы сделали после того, как я заснула!
– Как я уже сказал Марку, что еще я мог сделать, кроме как отнести вас в кровать?
– Но вы не сказали ему, что осмелились раздеть меня! – Зои шипела, как разъяренная кошка.
Коннел блаженно улыбался, его глаза скользили по ее телу, тщательно изучая его дюйм за дюймом. В это взгляде было то, чего она боялась: воспоминание об удовольствии.
– Я не забыл, поверьте! Но вы ведь тоже не упомянули об этом, как я заметил.
– Вы смущены? – невинно спросил Коннел. – Вот уж никогда бы не подумал, что вас может беспокоить такая мелочь. Подумаешь, вас раздел мужчина!
– Вы… вы… н‑не имели права! – запинаясь, произнесла она, гневно сверкнув глазами.
– Ну хорошо, может, и не имел, – примирительно заметил Хиллиер, – но не мог же я оставить вас спать одетой?
– И… и что потом?
– Что вы имеете в виду? Боже, как она ненавидела его!
– Вы прекрасно знаете, что я имею в виду. После того как вы сняли с меня одежду…
– О, вам, должно быть, приснился чудесный сон, – промурлыкал он, и в его темных глазах зажегся сладострастный огонь.
– Сон? – Да, ей действительно приснился сон, но как он мог знать это? А… если… это был не сон? Если она действительно чувствовала эти нежные, сильные руки, которые гладили и ласкали ее тело? Если бы только знать наверняка! Но она не знала, и это приводило ее в полное смятение.
Коннер наблюдал за Зои, как кот, который стережет мышь у входа в ее норку.
– Похоже, вы что‑то вспомнили.
Ей казалось, что кровь вот‑вот брызнет из всех пор ее пылающих щек. Зои прошипела:
– Прекратите эти грязные намеки! Скажите прямо! Что вы делали после того, как раздели меня?
Коннел наклонился к ней, и ей почудилась в этом скрытая угроза. Упрямо вскинув голову, Зои гордо встретила его взгляд, словно бросая ему вызов.
– И что же вам приснилось? Может быть, я? – прошептал он.
– С чего вы взяли, что снились мне? Он протянул руку, и Зои напряглась, почувствовав, как его прохладная ладонь коснулась ее щеки, потом медленно скользнула по шее. Да, именно это ей и снилось: прикосновение сильных, требовательных рук, ласкавших ее. Ее сердце вдруг остановилось.
– Если не сейчас, то когда‑нибудь я буду сниться тебе, Зои, – тихо проговорил Коннел. Зои сердито оттолкнула его руку.
– Не смейте прикасаться ко мне!
– Но я уже коснулся тебя, и буду касаться еще много, много раз, – мягко пообещал он, и у нее сразу пересохло во рту.
– Нет, вы не сделаете этого! – Она отпрянула назад, в ярости оттого, что голос ее дрогнул. Коннел приблизился к ней снова.
– Сделаю, Зои!
Она знала, что он смеется над ней, но кое‑что волновало ее гораздо сильнее. Их тела были очень близко. Они почти касались друг друга. Кровь застучала у нее в висках. Она знала, что это такое. Она уже давно не была школьницей. И в свои тридцать два года приобрела достаточный опыт. Ей был до боли знаком этот сумасшедший ток крови в жилах, непроизвольно прерывающееся дыхание, тепло внизу живота. Она могла сколько угодно ненавидеть Коннела Хиллиера, но она не могла отрицать, что он разбудил в ней горячее желание. Его тело звало ее, минуя все преграды сознания. Она хотела его. Сила, с которой она всем своим существом отвечала на его безмолвный призыв, росла, сметая все доводы разума. Зои захлебывалась в потоке грубых, примитивных ощущений. Насколько далеко они могут зайти?
Однако в том, что происходило с ней, не было места размышлениям. Рассудок молчал. И Зои вдруг поняла, что… успокаивается. В конце концов, что можно поделать с самой природой?
Она смотрела на Коннела, все острее ощущая сладкую боль желания. Оба молчали. Коннел буквально пожирал ее глазами. Зои слышала его прерывистое, тяжелое дыхание, чувствовала, как разгорается жар в его теле. Он тоже хотел ее.
Странно: не сказав друг другу ни слова, они оба знали, что происходит в каждом из них. «Наши тела говорят друг с другом помимо нашей воли», – подумала Зои.
Коннел стал медленно наклоняться к ней. Зачарованная, она следила, как его губы приближаются к ее губам, а те приоткрываются сами собой. Ее глаза начали медленно закрываться.
И вдруг маленькие ручонки схватили ее за ногу, так что от неожиданности она подпрыгнула. Зои удивленно глянула вниз…
– Опять это маленькое чудовище, – прорычал Коннел.
Флора, с сияющими глазками и розовыми щечками, уцепилась за теткину ногу и спросила:
– Тетя, ты что делаешь? Играешь? Не люблю эту игру. Хочу в прятки. Сейчас.
– Третий – лишний, – сухо заявил Коннел. – Пойду поговорю с ее отцом. Забота о Флоре – женское дело.
– Трус, – бросила ему в спину Зои. Он в ответ только рассмеялся.
– В прятки! Хочу играть в прятки, – ныла Флора.
Зои сдалась. Они поиграли в прятки между молодыми кипарисами минут десять, пока, наконец, ей не удалось убедить Флору отправиться к матери.
Санча и Марта мыли в кухне посуду. Там Зои и нашла их. Флора сразу подбежала к матери и уткнулась лицом в ее юбку, как это делают все маленькие дети, уверенные, что их любят.
– Забирай свое маленькое чудо. Я больше не могу, – сказала Зои сестре.
– Мама! Тетя Зои плохая… она играла с дядей Коном, а со мной играть не
