Откиньтесь назад и постарайтесь согреться, – мягко произнес Коннел.
Машина сбавила скорость, и Зои с облегчением закрыла глаза. Плед был очень теплым и мягким, воздух в салоне медленно согревался. Тем не менее, когда полчаса спустя они въехали в ближайший городок, она все еще дрожала.
Зои слышала шум машин вокруг, ощущала суету городка, но почему‑то это ее не касалось. Она не попыталась открыть глаз, даже когда они свернули с шоссе и остановились.
Коннел вышел сам и помог выйти ей, однако ноги у нее были как ватные, и она непременно упала бы, если бы Коннел не подхватил ее на руки.
Он внес ее внутрь какого‑то здания. Голова молодой женщины беспомощно покачивалась, касаясь его груди, а сама она находилась где‑то на грани сна и бодрствования. Правда, специфический запах лекарств и дезинфекции заставил ее понять, что они в больнице.
О том, что было в течение следующих нескольких часов, она почти ничего не помнила. Ей сделали рентген, потом доктор осмотрел ее с головы до ног, кто‑то светил ей в глаза лампой. Наконец ей сказали, что никаких серьезных повреждений у нее нет. Остался только широкий красный рубец от ремня безопасности, так что она еще легко отделалась.
– Порезы и синяки быстро заживут. Через несколько дней вы о них уже забудете. Сотрясения мозга как будто нет. Повреждений внутренних органов или переломов – тоже. Вам не обязательно оставаться на ночь в больнице, но если начнутся головные боли или что‑нибудь с глазами – приходите. Когда приедете домой, сразу ложитесь и примите таблетки, которые я вам выписал. У вас небольшой шок. Лучше, если вы несколько дней побудете дома и хорошенько отдохнете. Но ничего серьезного нет. Ваш друг будет заботиться о вас, не так ли?
Друг? На всякий случай она кивнула, хоть и не была вполне уверена, кого он имеет в виду.
– Только сначала я сделаю вам укол, – добавил доктор, и Зои вздрогнула, когда игла вонзилась ей в руку. – Больно? Извините, пожалуйста, – бодро сказал он.
– Вам надо было бы еще поучиться, – пробормотала она, и врач рассмеялся, как будто она сказала что‑то смешное.
Но у нее и в мыслях этого не было. Когда он вежливо, под руку вывел ее из кабинета, Зои поняла, кого доктор называл «ее другом»:
– Все в порядке? – спросил он, поднимаясь им навстречу. – А я нашел кресло‑каталку. Зои, конечно, не очень тяжелая, но, если все время носить ее на руках, мышцы начинают ныть.
– Я могу идти сама. Я не калека.
– Ерунда, – хором сказали мужчины, подхватили ее и посадили в кресло. Гордость не позволила ей сопротивляться. Коннел опять укутал ее пледом и отошел, чтобы переговорить с врачом. Но Зои их разговор не интересовал. Ей хотелось только спать.
Спустя несколько минут Коннел уже катил се по длинному, унылому больничному коридору, а она никак не могла избавиться от чувства нереальности происходящего, словно наполовину спала и видела сны.
Зои не помнила, как Коннел посадил ее в машину. Не проснулась она и когда они подъехали к ее дому, он вынес ее из машины и поднялся с ней на руках в спальню.
Только когда Коннел укладывал ее в кровать, Зои приоткрыла глаза и взглянула ему в лицо, несколько озадаченная его присутствием. Но как только память вернулась к ней, она нахмурилась:
– Что вы делаете?
– Собираюсь раздеть вас и уложить спать, – невозмутимо проговорил Хиллиер, расстегивая ей жакет. – Я не первый раз делаю это, так что можете не смущаться.
– Я… могу…
– Нет, не можете. Вы еще не совсем оправились. Так что успокойтесь. Ничего страшного не происходит. Пара минут, и готово. – Он расстегнул ей брюки и принялся стаскивать их. – Боюсь, этот костюм безнадежно испорчен.
Она с ужасом взглянула на грязно‑зеленую тряпицу, в которую превратились ее брюки. Коннел был прав. От костюма мало что осталось: весь заляпан грязью и кровью, кое‑где ткань порвана осколками стекла.
– Где у вас тут чистая пижама? – спросил Коннел, осторожно снимая с Зои жакет.
– Не надо пижамы, – поспешно сказала Зои, взволнованная близостью этого мужчины и чувством собственной беспомощности. – Я посплю так. Кстати, как вы открыли дверь? Ведь на сей раз – я точно помню – она действительно была заперта.
– Нашел ключ в вашей сумочке, – небрежно отозвался Коннел, укрывая ее простыней.
– Вы… вы… – прошипела она.
– Да? – спросил он с улыбкой.
– Вы не имели никакого права рыться в моей сумочке!
– А что, по‑вашему, мне оставалось делать? Сидеть с вами в машине всю ночь? Не глупите. Бог вас умом не обидел. Принести вам что‑нибудь? Молока? Воды? Горячего шоколаду или чаю?
– Нет, спасибо, – сказала Зои, поджимая губы. С ним было невозможно спорить! Он слишком умен. И этот человек – кузен Хэла Таксфорда! До чего же они разные.
Хиллиер выключил свет, и Зои осталась лежать в темноте, вяло размышляя о событиях дня. Никогда еще ей не встречался человек, подобный Коннелу. Он непрерывно удивлял ее.
Вдруг Зои услышала, как он на цыпочках подходит к кровати. Ее сердце забилось быстрее.
– Что вы здесь делаете? – Она вся напряглась.
– Я разбудил вас? Извините. Я старался не шуметь. Я подумал, что вы можете захотеть ночью пить, и принес вам воды. – Он поставил стакан на тумбочку. – Чего‑нибудь еще хотите?
Что это: просто вопрос или предложение?.. Теряясь в догадках, Зои напряженно выговорила:
– Нет.
– Хорошо. Я позвонил вашей сестре, она приедет завтра утром.
– Зачем? У Санчи и так полно дел. Она, небось, и Флору с собой захватит. Тогда я уж точно сойду с ума.
– Она хотела приехать сегодня же вечером, но я убедил ее, что в этом нет
