устала. Спокойной ночи.
Бьянка готова была его возненавидеть за этот презрительный взгляд и ледяной тон. Какое право он имеет обвинять ее? Он упрекает ее за мнимую связь с Доном, хотя сам крутит роман с его женой. Такое двойственное отношение не удивляло Бьянку, но ужасно злило.
Как он посмел! Естественно, он понятия не имеет, что Бьянка видела Сару и догадывается об их отношениях. Это его маленький секрет – его и Сары! И при этом он еще строит из себя поборника нравственности. Бьянка проводила его взглядом. Она чувствовала себя совершенно выбитой из колеи. Сегодня ее жизнь изменилась навсегда. Ее мир раскололся на куски и никогда уже не станет прежним. Она смотрела на закрывающуюся дверь, слушала торопливые шаги Мэтта. Он бежал к ней. К Саре Хестон. Ревность была жгучей, как змеиный яд. Но у Бьянки нет права на подобное чувство. Мэтт ей не принадлежит. Они впервые встретились два дня назад. Она для него – лишь случайная знакомая. К тому же Мэтт не может испытывать дружеских чувств к Бьянке, поскольку видит в ней представительницу враждебной компании и считает любовницей Дона, с женой которого у него роман. Прямо не ситуация, а клубок ядовитых змей. Бьянка снова взглянула на часы – ночь проходила, минута за минутой. Нужно поспать – завтра она будет чувствовать себя ужасно; она и так смертельно устала, а сна ни в одном глазу. Взяв розовую чашку, она потягивала густое, сладкое какао, не замечая вкуса, смотрела перед собой невидящим взглядом и никак не могла согреться под теплым одеялом. Что делать дальше? Рассказать все Дону? Бьянку знобило, почти лихорадило; мысли путались. «Соберись! – приказала она себе, отставив пустую чашку и натянув одеяло до самого подбородка. – Ты оказалась здесь только потому, что Дон приказал тебе поужинать с Мэттом Харном. Это деловая, а не личная встреча». Сколько раз в прошлом ей приходилось вести переговоры с владельцами компаний? И ничего подобного никогда не случалось. Почему на этот раз все по‑другому? Что ж, для начала жена Дона внизу… что делает? Изменяет Дону так или иначе – какое еще может быть объяснение? Да, придется все рассказать Дону. Он будет в ярости, если узнает, что его жена тайно приезжала сюда, а Бьянка знала об этом и скрыла. Он будет считать это предательством с ее стороны. Лежа в темноте, Бьянка не слышала ни малейшего звука. Может, Сара уехала? Она бесшумно сползла с кровати, прокралась к окну и осторожно выглянула из‑за занавески. Внизу стояла машина Мэтта. А рядом с ней – темный автомобиль, блестящий, длинный, дорогой. Значит, Сара еще здесь. Что они делают? Ждут, пока она уснет? И что потом? Поднимутся на цыпочках в комнату Мэтта, чтобы улечься в его кровать? Или займутся любовью внизу? Ее затошнило. На ковре, на диване… их обнаженные тела, сплетенные в порыве страсти… Бьянку бросило в дрожь от волнующих образов, созданных ее воображением. Она не слышала ничего, кроме тиканья часов, но ее это не успокаивало. Только в начале третьего она провалилась в сон. Утром ее разбудили голоса – детская болтовня и густой бас Мэтта, доносящиеся с лестницы. Бьянка пулей слетела с кровати и бросилась к окну. Машина Сары Хестон исчезла. Бьянка взглянула на часы – еще не было восьми! Сколько же она проспала? Пять, шесть часов? Слишком мало. Она чувствовала себя разбитой, голова гудела, глаза слипались. Обычно в выходные дни Бьянка отсыпалась за всю неделю, но теперь ей пришлось встать. Она торопливо умылась и оделась, собрала волосы и накрасилась, не переставая зевать. Все это время снизу доносилась Лизина болтовня. – Не хочу хлопьев, папа, нет! Гелкулес… гелкулес, пожалуйста, папа.
Мэтт выглядел изнуренным, как будто не спал всю ночь… или это Сара Хестон так утомила его своей любовью? Так ему и надо. Пусть помучается.
– Я не умею его варить, малышка. Подожди, на коробке вроде написано.
Услышав шаги Бьянки, Мэтт оглянулся, держа в руках огромную коробку «Геркулеса». Он уже успел побриться и расчесать свои шелковистые медно‑каштановые волосы и был одет в синюю рубашку и светло‑голубые джинсы. При виде его у Бьянки замерло сердце.
Девочка уставилась на нее, разинув рот. – Я тебя во сне видела. Ночью.
Бьянка нагнулась и чмокнула ее в макушку. – Нет, это был не сон, Лиза. Я приходила к тебе прошлой ночью. Меня зовут Бьянка, помнишь?
– Би, – сказала Лиза и захихикала. – Би‑би.
– Меня так называли одноклассники, – со смехом призналась Бьянка. – Можешь называть меня Би, если хочешь.
– Ты наезжаешь на людей? – поинтересовался Мэтт.
– Только если они мне досаждают.
– А я? – насмешливо спросил он.
– Би‑би, – снова загудела Лиза. – Гелкулес, папа, сделай гелкулес.
Мэтт вздохнул. – Ладно, попытаюсь.
– Я приготовлю кашу, – вызвалась Бьянка. – На твою долю тоже варить, или только мне и Лизе?
Он с облегчением вручил ей коробку. – Спасибо. Да, я тоже буду. Я овсянку лет сто не ел. Честно говоря, я завтракаю очень редко. Ты будешь чай или кофе?
– Кофе, пожалуйста.
– А ты что хочешь, лапочка? Апельсиновый сок?
Лиза кивнула, глядя, как Бьянка достает из кухонного шкафа большую миску, насыпает в нее овсянку и наливает нужное количество воды.
– Бабушка делает гелкулес в кастрюле, – с неодобрением заметила
