если не все двадцать.
– Доблестный сэр Ланселот Озерный дозволит обратиться? – сказал приятный женский голос за спинами рыцаря и Санчо.
Наставник и оруженосец развернулись синхронно, как если бы услышали командный рык «Кру-у- гом!».
– А ты что здесь делаешь? – без предисловий и церемоний спросил Ланселот.
Санчо, забыв о хороших манерах, разинул рот. Перед ними стояла молодая женщина в длинном сером платье. Вьющиеся золотистые волосы перехватывал обруч – Кукушкин не разбирался, но решил, что тот серебряный. Через плечо была перекинута небольшая кожаная дорожная сумка, вышитая замысловатыми рунами. Ремешок сумки аккуратно проходил через выемку между высоких грудей. Санчо покраснел, осознав, куда смотрит.
Незнакомка выглядела юной: кожа, нежные очертания лица, губы, шея. Но серые глаза (цвет платья она явно подбирала нарочно) в самой своей глубине были настолько… мудрыми, что ли, что Санчо не пришло бы в голову назвать ее девушкой. Только Женщиной. Вот так, с большой буквы.
Она смотрелась бы красиво и среди людей где-нибудь на светском рауте, а здесь, среди гоблинов, троллей и прочих созданий Тьмы казалась едва ли не совершенством.
– Иду с вами, – женщина улыбнулась.
– Тебе нельзя, – ответил Ланселот.
– Я попросила Мэтра принять меня… как вы сейчас говорите… добровольцем, – она улыбнулась еще шире, обнажая зубы, безукоризненные от природы. Впрочем, ее природа могла быть какой угодно. – А взамен позволила разбить лагерь у моего озера. Я умею быть убедительной.
Санчо не удивился бы, если бы Мэтр согласился отдать ей Экскалибур. Честно говоря, он и сам уступил бы ей свой рыцарский меч, если бы тот все еще был с ним. Мысль была предательская, но абсолютно искренняя.
– Мы идем убивать, – сухо сказал Ланселот. –
– Врачевать тех, кого вы не убьете. И вас тоже. Скажешь, не будет ран?
– А как же твое озеро?
– Попросила за ним присмотреть. Так же как попросила за твоего оруженосца этого домового из его школы, – она улыбнулась и Санчо.
Только сейчас Кукушкин понял, что голос у нее почти что детский и никак не вяжется к облику, особенно к глазам.
– Так, – Ланселот повернулся к оруженосцу и коротко приказал: – Лезь наверх.
Санчо вздохнул и полез. Быстро не выходило, да он и не стремился. Несмотря на свой все еще немалый вес, оруженосец раскачивался на веревочной лестнице, как гимнаст в цирке, а поднимаясь все выше, чувствовал себя тем самым Мюнхгаузеном. Перед ним раскрывалась панорама Броселиандского Леса от горизонта до горизонта, но Санчо предпочитал не смотреть ни вниз, ни по сторонам.
Наконец героическое восхождение закончилось. Протянули руку, и кто-то из экипажа, крепкий воздушный волк с обветренным лицом – к счастью, человеческим, – помог Санчо взобраться на палубу гондолы.
Ланселот и все еще не знакомая Кукушкину женщина продолжали стоять друг напротив друга. Они не размахивали руками и вообще не жестикулировали, но Санчо почему-то решил, что эти двое ожесточенно спорят. Он подумал, что ничегошеньки не знает о личной жизни Ланселота. Вернее, полагал, что вся она ограничивается флиртом и мелкими интрижками на Земле. Этому он мечтал научиться у рыцаря сам, однако все недолгое время ученичества заняли фехтование, сават и прочие упражнения. Но между рыцарем и незнакомкой явно было что-то серьезное.
А потом Санчо вдруг осенило: эта женщина не совсем человек. Так же, как школьный Кимыч. Вернее, как и тот, когда-то была. И Ланселот говорил про озеро…
Вид из гондолы завораживал. Озеро напомнило Кукушкину сердце – но не сердечко, каким его изображают на открытках, с торчащей стрелой, а настоящий человеческий орган, с предсердиями, желудочками и артериями. Вместо артерий тут были речушки.
Кукушкин смотрел, как играют блики здешнего светила на поверхности воды. То здесь, то там еще расходились круги и вроде бы даже показывались чьи-то головы. Может, резвились русалки, а может, то были водяные кони, родственники Несса. Как живется ему на тинтагэльской конюшне с бассейном? Хорошо ли присматривают за ним осиротевшие гоблины из прислуги? Или, может, его давно уже отпустили домой, Несс ушел в океан, распавшись на миллионы капель, чтобы потом испариться, выпасть дождем в родное озеро и там собраться вновь чудесным конем?
А еще, подумалось Кукушкину, среди всех магических рас Великой Сферы Миров есть раса купидонов? Наверняка и в земные легенды они не зря проникли. Мало ли какие духи и в каком облике тут существуют…
Двое внизу тем временем расходились в стороны. Санчо, отвлеченный панорамой, не уловил момент, когда они закончили разговор. Почему-то не хотелось думать, что поссорились. Хозяйка озера ему понравилась. Скорее всего Ланселот просто оставил ее в арьергарде, он ведь собирался едва ли не первым вторгнуться в замок Артура.
Рыцарь тем временем взбирался в гондолу, и куда быстрее Санчо. Вслед за ним на дирижабль лезли еще люди и нелюди. Уже несколько других цеппелинов, – откуда только взялись? – повисли над Броселиандом. Лебедки и прочие устройства вздергивали наверх грузы вооружений, а кое-что взлетало в гондолы само, как вареники в рот чародея из «Ночи перед Рождеством».
Санчо увидел сверху, как из шатра вышел Мэтр и направился к другой летающей машине. Та неожиданно выпустила длинный хвост и крылья, сделавшись похожей на гигантскую механическую стрекозу, и вертикально взлетела.
Ланселот занял место на носу летающего корабля и подозвал Санчо, указав на место рядом. Он был спокоен и собран.
Санчо увидел, как над лесом взлетают все новые и новые диковинные машины. В воздух поднималась целая разномастная эскадрилья. Внизу тем временем выстроились и замаршировали отряды. На дальнем конце поляны горели огни и были расчерчены какие-то линии. Может быть, их умело прокопали, сняв дерн, сверху все равно подробностей не было видно. Линии складывались в узор, подозрительно похожий на какие-то руны. Люди в длинных одеждах ходили по периметру и зажигали огни. Причем не наклонялись, чтобы поджечь воткнутый в землю факел, а просто двигались, и рядом само собой вспыхивало, да еще и голубоватым пламенем.
Санчо мигом вспомнил подземелья Камелота, и как Моргана рисовала мелом на полу, ругаясь на них с Кимычем, что мешают сосредоточиться.
Люди внизу наверняка были магами, завербованными Мэтром.
Ряды воинов доходили до рунической фигуры с голубоватыми огнями и исчезали, словно та их глотала. Бронированный дирижабль, принявший на борт Ланселота и Санчо, тоже подплывал к начертанным границам магического знака. Над фигурой в воздухе трепетало марево, как над огромным костром. Но огонь голубоватых светильников, будь он даже трижды волшебным, не мог дать такого жара. Нет, дело было в ином. Марево впереди дирижабля сверкало радугой, и в глубине ее раскрывались призрачные видения.
– Врата, – сказал Ланселот, не глядя на оруженосца.
Механическая «стрекоза» Мэтра первой вошла в этот радужный трепет пространства.
– …Я люблю тебя! – успела крикнуть Моргана прежде, чем сомкнулась стена.
Артур заточил Моргану ради ее же пользы. Эта комната ничем почти не напоминала апартаменты, где содержался пленный оруженосец Ланселота, больше походя на тайное убежище. Даже располагалась не в башне, а в толще стены одного из нижних уровней Камелота. Обстановка спартанская – устланное шкурами, а не шелковыми простынями, ложе, на полу тоже шкуры вместо ковра, один круглый стол и резной стул. Каморка была лишена даже окон. Свет и воздух обеспечивали несложные заклятия – сюда, как тайный ход, проложили трудноуловимый снаружи канал силы. О кондиционировании не позаботились, и
