девушка. Вышивки, подсолнухи над кроватью… Досталось ему…
– Да, длинный был денек, – согласился Сэм, восторженно глядя на нее. – И хороший.
Она была какой-то другой сегодня. Какая-то перемена. Что-то в глазах, чего раньше не было. Прядь волос, выскользнув из тугого узла на затылке, непослушно покачивалась около шейки, нарушая строгую симметрию прически. Ему хотелось дотронуться до этого локона.
– Идите-ка спать, Фрэн, – негромко сказал он. –Я сам здесь все закончу.
– Почему вы умолчали о своей невесте? Сэм замер.
– Кто вам рассказал?
– Вы не ответили на мой вопрос.
– Мэдди?
– Это так важно, кто рассказал?
– Молодец, не хотите никого выдавать. Нет, не важно.
– Вы об этом ни с кем никогда не говорите?
– Не говорю. Не вижу смысла.
– Тяжело вспоминать? Он кивнул:
– Что-то в этом роде. – Боль вообще-то уже исчезла, я не говорю об этом больше по привычке.
– И все-таки я не буду больше приставать к вам.
– Не хотите слушать?
– Напротив, очень хочу, – ответила Фрэн, понимая, что ему давно пора выговориться.
Она вытерла руки полотенцем, ожидая, пока он уложит чистые ножи и вилки в ящик комода.
– Мы познакомились в университете, когда я был на последнем курсе, а Меган на первом. Столько времени прошло! – Сэм задумался, мысленно перебирая все эти годы. – Мы устроили маленькую студенческую вечеринку по окончании курса. Она тоже пришла, и почти все время мы не отходили друг от друга, а потом я улетел в Лондон и очень долго ее не видел.
– Мсган явилась ко мне в офис, – продолжал Сэм. – Она написала книгу и знала, что я работаю в компании 'Гордон–Брауни'. Меган передала мне рукопись, и я пообещал, что прочту и постараюсь помочь.
– Получилось?
– Книга была абсолютно пустая. Чепуха. Когда я ей об этом прямо сказал, она, естественно, вспыхнула как порох, очень огорчилась, но через некоторое время успокоилась. И решила в меня влюбиться.
– Вы это говорите как врач, объявляющий диагноз.
– Может быть, так оно и было, – он пожал плечами.
– И вы решили принять в этом участие?
– В жизни всякое случается.
– Может быть, – согласилась Фрэн. Она вспомнила, что Шолто на первых порах их совместной жизни чувствовал себя очень уверенно. А потом, когда страсть перегорела, совместная жизнь превратилась для него в клетку, в которой ему стало тесно и неуютно.
– Я думаю, – продолжал Сэм, – то, что я отказался продвигать се книгу, не пошел на компромисс со своими принципами, понравилось Мсган. Ей симпатизировало, что я… э–э… скажем торжественно, несгибаемый.
– Вы на самом деле такой? Он еле заметно улыбнулся.
– Не всегда. Но люди обычно приписывают возлюбленным те качества, которые хотели бы в них видеть.
– Возможно, – в задумчивости проговорила Фрэн.
– У вас с Шолто было то же самое?
– Не знаю. Меня привлекало в нем то, что он нуждался во мне. Он был такой… энергичный, такой привлекательный, просто красавец… Не понимаю, почему он выбрал меня, хотя вокруг были девушки и помоложе.
– Я думаю, вы недооцениваете себя, – мягко заметил Сэм.
– Может быть, – опять согласилась Фрэн. – Он был из тех, кто делал все под действием порыва, эмоций, а не здравого смысла.
– В противоположность вам?
– В каком-то смысле да. И все те качества в нем и во мне, из–за которых мы поначалу тянулись друг к другу, стали потом камнями преткновения, причинами разрыва.
– А мне казалось, что причиной была супружеская неверность с его стороны.
– Женщины любили Шолто за его чувственность, эмоциональность.
– Если уж Шолто был в такой гармонии со своими чувствами, почему же, черт побери, он не считался с вашими?
– Когда же Мсган заболела? – спросила она. Сэм скривил лицо. Видимо, рана все еще болела.
– Мы пробыли вместе всего полгода, только-только были помолвлены, и тут у нее начались приступы слабости. Мсган вес время чувствовала себя переутомленной. Мы сначала подумали, что это беременность, но ошиблись. Я сто раз просил ее показаться врачам. Наконец она уступила и стала обследоваться. Вес было как в кошмарном сне, когда знаешь, что это сон, и изо всех сил стараешься проснуться, но не можешь. Или хочешь крикнуть, чтобы тот, кто рядом, услышал, а крик получается слабым, почти неслышным, какое-то полумычание… У вас бывало так?
– Меган было всего двадцать два. Врачи сказали, что жить ей осталось не больше года.
Фрэн налила бренди в два высоких стакана, не обратив внимания, что это специальный крепкий бренди для опрыскивания бананов, и один подала Сэму. Тот выпил залпом, только чуть поморщился.
– Анализ за анализом, препарат за препаратом. А ей все хуже и хуже. В конце концов она отказалась от всех лекарств, за исключением обезболивающих. Сказала, что лучше смириться, чем тешить себя ложной надеждой.
– Сильная женщина, – заметила Фрэн.
