13. Голован по кличке Гекрс. Собачьи метки там и тут.
Теперь так – «зубоскалы». Как с этой дрянью бороться, если не молится истинный народ богу Пламени, и нет у него потому никаких этих самовзрывающихся «грузил»? Да и вообще, как объяснить, что такое есть этот «зубоскал», и где его слабые и сильные стороны? Беда просто. Желала моя шерстистая сущность поначалу использовать в качестве макета Священный Камень, который народ выкатил из Глубокой Пещеры половину длины дезоксирибонуклеиновой кислоты назад, но потом все же поостереглась. Все ж атеизм тут всякий человеческий поощрять никак не годится. Самолично ведь моя сущность наблюдала, что случалось с людскими стае-ротами, да и стае-армиями, когда они недостаточно рьяно молились своему богу Пламени. Потому, даже для дела, камень Большой Лапы трогать не стоит.
В общем, хоть бы приехал какой-нибудь один, верткий «зубоскал» сюда, что б получилось его народу истинному продемонстрировать, и довести, где у него что. А главное, в натурально-меховом виде показать, что сей «зубоскал» не сам по себе, как некий увеличенный и из другого материала, уже не с костяным, а с улучшенным панцирем рогонос-мясник. В общем, довести, что «зубоскал» не самоцельный, просто внутри у него находятся сущности людей.
Но, «зубоскалы-то» ладно. Может, к тому моменту, когда наше сообщество соберет первый стае-корпус и пойдет на завоевание, люди уже все свои «зубоскалы» доконают самостоятельно, в избиении своих же. Гораздо больше пришлось мучиться с усвоением языка.
Вот тут, клянусь правым, не расшатанным клыком, надобно было возиться и возиться. Моя-то сущность как язык народа людей усвоила? Жила среди них, правильно? Но не могло же наше стайное сообщества обустраивать тут командировки в людскую жизнь каждому кандидату в переводчики? И потому приходилось потеть самому. Правда, выяснилось, что среди народа имеются и другие знатоки языков. Не всегда, впрочем, высшего уровня, то да. Но лучше такие, чем никакие. Да и кроме этого, есть ведь еще проблема. Язык-то у народа людей не один!
О Большая Мягкая Лапа, приголубь! Моя-то сущность за все время рабской жизни у людей освоила, да и сталкивалась только с одним. Исключая, конечно, случаи с «рваными языками». От тех, слава Лапе из Пещеры, все же передалось один-второй десяток чужих существительных. Но благо, кое-какие четерехлапые сущности, из перевалившихся через горы и вернувшихся, освоили на чужбине некоторые из языков других народов людей. Такую удачу требовалось пользовать сполна. И конечно, моей шерстистости пришлось организовать процесс.
Вот примерно в таком ракурсе, и по всем прочим направлениям. В том числе и по традиционным. В плане, например, выявления и развития способностей третьего глаза. Пришлось даже поставить пару экспериментов, как попугают люди, по определению дальнодействия. Впечатлительные, скажу, не таясь от других сущностей, результаты.
Словом, гавкая без вранья, моя сущность констатирует. За годы нового состава Тявкающих по Делу, мобильность, боеготовность и воинский дух народа голованов вырос до невиданных по всей дезоксирибонуклеиновой цепи рубежей.
14. Палеонтолог Каан Гаал. Отслоенные мысли.
– Каан, пробуждайся. У нас есть шанс, – сказали над ухом.
– Массаракш! Какого… – я открыл глаза. Можно подумать это помогло. Вокруг властвовала ночь, даже где-то там, далеко над верхушками дерев, Мировой Свет померк, а уж тут…
– Ну, чего там, Дар? – вымолвил я наконец.
– Ч-ш! – прошипел брат. – Пошли погутарим, братишка.
Я поднялся… хотел подняться. Зацепился спиной за громадный лист-кувшинку. Оттуда стряхнулось не меньше полустакана воды, и слилось прямиком за шиворот.
– Бодрит, – прокомментировал я. – Жаль, что теплая, как и все тут.
Мы оба двинулись на четвереньках, что те голованы. Может, мы уже приспосабливаемся? Идет ускоренная мимикрия? А вдруг голованы это и вовсе не собаки, а вот такие особачившиеся люди? Потому и чешут язык. А мы удивляемся. О, Выдувальщик! После сна в голову лезла всякая чушь. Но радует, что творческое начало не умерло. Жалко блокноты для записей размокли так, что писать в них попросту невозможно – протыкаются насквозь. Стоило б пометить мысль. Но радовало, что мои разгрузившиеся во сне шарики-ролики в черепе все ж на что-то годились.
И надо же, братец Дар, и вправду, решил побеседовать со мной о чертовых аномальных четвероногих. Но не только о них.
– У нас есть шанс, братец, – повторил он.
– Пластинка заела, что ль? Какой, массаракш, шанс?
– Не шуми, Каан. И ухо ближе, – шепнул Дар.
Я подвинулся.
– Шанс донести правду до армии и прочих структур страны. Понимаешь?
– Связались по рации, наконец? – спросил я с надеждой.
– Нет, пока не связались. Да и вообще… – мой старший брат замялся. – Шоймар не хочет лишний раз выходить в эфир. Нас ведь тогда засекут не только наши. Но еще и запеленгуют ново-ноюйцы. Тогда следующий отряд сбросят прямо нам на головы.
– На кой Выдувальщик мы им втюхались? – разозлился я. Стоило меня поднимать из-за каких-то теоретизирований. Поспать бы полчасика еще, пока спится.
– Потише, массаракш! Будешь спорить с Шоймаром? – спросил шепотом Дар. – Короче, мы придумали другой способ, и я настоял на твоей кандидатуре.
– На моей кандидатуре? – насторожился я. – Для каких-таких…
В соскучившейся по спокойной творческой работе в светлой аудитории голове возникли картины одна похлестче другой. Я выбран парламентером для переговоров с говорящими собачками. О Мировой Свет! Что осталось от людей в той злосчастной деревне. Это же…
Сейчас заработала телепатия: как раз об этом и заговорил Дар.
– Каан, ты лично видел, что сделали голованы с деревней. С людьми.
– Ну? – кивнул я в темноте.
– Ты знаешь, что они сделают со всеми людьми вообще, если двинутся куда-нибудь.
– Постой! – перебил я. – Но это ж наши теории. Даже ноюйские, или вообще, Имре Моля. Мало ли кто куда движется? Саранча тоже летает тучами. Но ведь не всегда, так? Только иногда, раз в несколько лет, она…
– Тихо, братишка. Мы сейчас не на диспуте. Время, брат, время!
– Ага, – снова кивнул я, совершенно ничего не понимая.
– В общем. Даже если мы свяжемся по рации – а мы конечно свяжемся. Будем все-таки пытаться – этого все равно мало. Нужно отправить гонца человека.
– Да? Каким образом? – поинтересовался я.
– Я настоял, что ты больше всех подходишь?
– Я? – я чуть не подскочил на месте. Вовремя опомнился, а то б грохнулся о толстющую ветку провисающую над самым темечком.
– Ты здоров, не то, что наш зоолог. И ты тоже ученый, а не какой-нибудь солдат-недоучка. Тебе больше поверят. К тому же, ты…
– Постой! Я что же, один пойду. Да я…
– Один, да, но…
– Как один?! Вы что с Шоймаром и Йо с ума совсем масаракшнулись? Да я и километра не протопаю, как меня съедят. Собаки, или люди – аборигены или чей-то спецназ оголодавший, без разницы. Или змеюки, или еще чего-нибудь.
– Да уймись ты, братишка. И поти…
– Чего ты меня успокаиваешь, Дар? Сам пойми, тут даже не в том, что я боюсь, дело. Понятно, боюсь. Но рационализм тут какой, а? Ну, погибну я, заблужусь и… И всё, в общем. Какой…
– Мы все продумали, Каан. Мы реши…
– Вижу, как вы продумали. Чеканулись от власти, или от джунглей этих? А! Наверно просто маневр такой отвлекающий? Пока голованы будут мной хавать, вы, массаракш, куда-нибудь улизнете. Так опять же, сколько они на меня минут-то потратят, а? Ведь мизер! И…
