от страданий. На небеса.
У нее закружилась голова. От одной только мысли об этом в висках учащенно застучала кровь.
Как? Как же его уговорить сходить за дозой? Ну конечно, есть способ. Она предложит ему кое-что. То же, что она предлагала Расти Фагану. То, что нужно всем мужчинам.
Иден порывисто вскочила с кровати.
С тех пор как он снял с нее наручники, она и десяти минут кряду не могла усидеть на постели, то и дело вставала и принималась ходить по своей тесной клетке – вокруг кровати, вокруг горшка, вокруг кровати, вокруг горшка, – пока не начинали болеть ноги и она окончательно не выбивалась из сил. Тогда, совершенно изнеможденная, она падала на постель и лежала, чувствуя, как подрагивают онемевшие от непривычных нагрузок конечности, как ноет спина, как режущая боль разливается в мочевом пузыре… А потом ей становилось невыносимо тошно, и она снова вскакивала и, едва передвигая ноги, но с исступленной решимостью, пускалась в путь – вокруг кровати, вокруг горшка, вокруг кровати, вокруг горшка…
Когда в двери послышался скрежет отпираемого замка, Иден сидела на горшке и, наверное, в пятнадцатый раз за последние три часа облегчала свой мочевой пузырь.
– Подожди! – закричала она. – Сюда нельзя! Дверь распахнулась. Он вошел, когда девушка еще второпях натягивала джинсы.
– Господи! – разозлилась она. – Я же просила тебя подождать!
– Зачем?
– Я что, черт возьми, не могу и на минуту уединиться?
– Это тебе, – не обращая внимания на ее возмущенный тон, проговорил он и бросил на кровать какой- то сверток. Глаза Иден начали медленно округляться.
– Чистые простыни!
– Да. Надо привести в порядок тебя и твое жилье. Уж больно ты воняешь.
– Тебя это удивляет? – огрызнулась она.
– Я еще купил тебе чистое белье. Но сначала ты примешь душ.
– Душ?!
Он протянул ей повязку для глаз.
– Надень это.
Коста-Брава
Мерседес сидела, прижав к уху телефонную трубку, и ждала, когда ее соединят с Джерардом Массагуэром. Невидящим взором она уставилась на исписанный столбцами цифр настольный календарь. Восемь миллионов долларов. Из них один миллион – Джерарда. Семь жалких миллионов. Неужели таков итог ее жизни?
Она сказала де Кордобе правду. Почти весь свой капитал ей удалось сколотить, играя на бирже ценных бумаг. Не надо было быть специалистом, чтобы во время бурного роста цен шестидесятых годов сделать приличные деньги. Сначала, еще в пятидесятых, она приобрела акции Ай-би-эм, а потом добавила к ним акции компании «Ксерокс». Их стоимость в течение десяти лет неуклонно росла, и Мерседес, втайне от Доминика, продолжала скупать все больше и больше ценных бумаг этих компаний. В результате к 1962 году она была уже очень богатой женщиной.
А к концу шестидесятых, прекратив сделки с ценными бумагами, она вложила свои деньги в более надежное предприятие, где также ее ждала феноменальная удача.
По приблизительным прикидкам ее теперешнее состояние оценивалось в тридцать пять миллионов долларов, не считая стоимости виллы. Бешеные деньги. Но, когда дело дошло до спешной распродажи имущества, ей не удалось собрать и четверти этой суммы.
Она распродала почти все: машины, яхту, ценные бумаги. Коллекцию картин. Драгоценности. Остался один только дом.
Агенты по продаже недвижимости оценили его в восемь миллионов долларов. Еще около миллиона стоила обстановка. Агенты заявили, что смогут найти покупателя в течение года. Тогда Мерседес пришлось сказать, что она готова значительно сбавить цену, если сделка состоится немедленно. Они навострили уши и пообещали подумать. Теперь она с нетерпением ждала их ответа.
Если бы ей удалось получить за дом пять миллионов, то, когда кончится весь этот кошмар, у нее осталось бы еще два миллиона. Деньги немалые. Хотя, конечно, ее жизнь станет теперь совсем иной.
Ее богатству пришел конец. За свое тридцатипятимиллионное состояние она смогла выручить лишь семь миллионов наличными. Потерянного уже не вернешь. И, когда она заплатит выкуп, у нее не останется ничего.
Мерседес не желала думать о будущем, в котором не было места ни ее дому, ни дорогим ее сердцу вещам. Что ж, она проживет и без них. А сейчас ей хотелось только, чтобы поскорее вернулась дочь. Живая и здоровая…
В трубке послышался голос Джерарда.
– Мерседес?
– Джерард!
– Какие-нибудь новости?
– Он снова звонил.
– И что сказал?
– Ничего. Одни угрозы и оскорбления.
– А цену не сбавляет?
– Нет. Настаивает на десяти миллионах.
– Деньги мы вернем. – Голос Массагуэра гремел, как насыпаемый в железное ведро гравий. – Когда это кончится, я использую всю свою власть, чтобы поймать этого ублюдка. Я из него кишки выпущу. Он у меня пожалеет, что родился на свет.
– Мне ничего не надо – только бы вернуть дочь. – Не в силах сдержать себя, она разрыдалась. – Прости, Джерард. Я не хотела плакать. А ты-то как?
– Чертовски устал. Недавно приехал из Севильи. Ездил навещать Марису.
– Как она?
– Все так же. Без изменений. Да что уж тут может измениться! Знаешь, сколько она уже там находится? Тридцать два года.
– Мне очень жаль, Джерард.
– Тридцать два года… А ей сейчас шестьдесят девять, Мерседес. В этом состоянии она провела почти половину своей жизни.
– Мне очень жаль, – беспомощно повторила Мерседес.
Он горько усмехнулся.
– Лучше бы она умерла.
– Не говори так.
– Почему не говорить? От нее остался один скелет. Она уже утратила все человеческие способности, кроме, разве что, способности страдать. Я сказал им, чтобы они дали ей спокойно умереть.
– Джерард!
Он зло рассмеялся.
– Вот-вот. Они тоже были шокированы. Я спросил их, считают ли они, что такое существование можно назвать жизнью, но они утверждают, что она не хочет умирать. Предпочитает мучиться. Я бы сам ввел ей яд, если бы она не… – Он сделал паузу. – Если бы она не была всем, что у меня есть. Ну, а ты как? Деньги набрала?
– Надеюсь, через неделю. Может, чуть больше.
– И потом ты останешься ни с чем…
– Потом у меня будет Иден. Это главное.
– Ты так думаешь, Мерче?
– Что ты имеешь в виду? – резко спросила она.
– Я имею в виду, стоит ли Иден твоего финансового краха?
– Она – мой ребенок.
