— По моему мнению, — обратилась Шелтон к судье, — медицинская экспертиза говорит в пользу гипотезы мисс Шарп, а не версии мисс Карелли.
Шарп не могла скрыть своего удовлетворения:
— Вот и все, что я хотела узнать, Ваша Честь. По крайней мере, от этого свидетеля.
— Очень хорошо. — Мастерс взглянула на Пэйджита. — У защиты есть вопросы к свидетелю?
— Да, Ваша Честь. Конечно, есть.
Судья взглянула на часы:
— Сделаем перерыв на обед. До половины второго.
Она решительно встала и покинула судейское место. Зал взорвался. Пэйджит сидел, погруженный в раздумья.
Обернувшись, увидел, что Карло подошел к Марии, встал рядом с ней, пытаясь улыбнуться, а она пыталась улыбнуться ему в ответ. Они были так похожи друг на друга, что Пэйджиту было больно глядеть на них.
— Идемте, — бросил он Терезе Перальте. — Нам надо работать.
Пэйджит поднялся из-за адвокатского стола, прошел вперед и остановился напротив Элизабет Шелтон. Место он выбрал так, чтобы Кэролайн Мастерс могла видеть и его, и Шелтон одновременно. Пока он не заговорил, зал хранил гробовое молчание.
Он спокойно спросил:
— Вы не знаете, что произошло между Марией Карелли и Марком Ренсомом?
Мгновение Шелтон испытующе смотрела на него.
— Нет. Меня там не было. Я могу только дать оценку данным медицинской экспертизы.
— То есть вы не можете сказать, имела ли место борьба.
— Нет.
Пэйджит сделал паузу.
— Или, — мягко произнес он, — пытался ли мистер Ренсом насиловать мисс Карелли.
— Нет. — Шелтон помолчала. — Все, что я могу определить: подтверждают ли улики заявление мисс Карелли о том, что на нее совершено нападение на сексуальной почве.
Пэйджит искоса взглянул на нее:
— И среди этих улик синяк на лице мисс Карелли, не так ли?
— Да.
— И когда вы обследовали ее, вы определили, что синяк появился от удара.
Шелтон молчала, на ее умном лице появилось замешательство, которое она не пыталась скрыть.
— Да.
— И, как вы знаете, обвинение не располагает сведениями о том, что мисс Карелли пришла к Марку Ренсому в таком состоянии, не так ли?
— Насколько я знаю, нет.
— Как, по вашему мнению, удар был нанесен открытой рукой?
— Да.
— Кем-то, кто все делает правой рукой?
— Да.
— А мистер Ренсом не был левшой?
— Нет.
Пэйджит бросил взгляд на судью Мастерс. Та смотрела на Шелтон с бесстрастным интересом. Пэйджиту почему-то представилось, что она вспоминает о тех не особенно приятных случаях, когда Элизабет Шелтон обрекала на осуждение ее клиентов. Он обернулся к эксперту:
— Вы задавались вопросом, был ли человек, нанесший удар мисс Карелли, правшой?
Та молчала. Пэйджит знал, что наступил момент, когда она могла сама решать — помочь ему или навредить; но, каково бы ни было ее мнение на этот счет, он не мог заставить ее высказаться без ее доброй воли.
— Да, — спокойно сказала она.
— И каково же ваше мнение?
Шелтон глубоко вздохнула:
— Более вероятно, что удар мисс Карелли был нанесен правшой.
— На чем основано ваше заключение?
— Доводов два. Как правило, правши бьют правой рукой. Такой удар наносится в состоянии озлобления, что, в свою очередь, предполагает его спонтанность, которая говорит в пользу того, что нападавший действовал под влиянием инстинкта. — После небольшой паузы она добавила: — А инстинктивное движение у правши вполне определенное.
Пэйджит смотрел ей в лицо.
— Вы говорили, что есть и второй довод.
Шелтон бросила быстрый взгляд на Шарп.
— Он менее существенен, — ответила она. — Удар был нанесен с большой силой. А у правши правая рука всегда сильнее.
— А кстати, Мария Карелли правша или левша?
Шелтон повернулась к Марии. Сказала холодно и отчетливо:
— Левша, насколько я знаю.
Пэйджит кивнул, соглашаясь. Потом спросил:
— Как вы считаете, Мария Карелли могла сама нанести себе такого рода травму?
Шелтон продолжала смотреть на Марию.
— Такая возможность существует. Но нет, это маловероятно. Я никогда не предполагала, что мисс Карелли сделала это сама.
С судейского места Кэролайн Мастерс перевела взгляд с Шелтон на Марию.
— А могут такие удары, — спросила она, — вызвать более серьезные повреждения?
Врач повернулась к судье, явно обдумывая ответ. Пэйджит чувствовал, что, как и Марни Шарп, она озабочена тем, как бы Мария не использовала изнасилование для оправдания убийства; но ее в гораздо большей степени, чем Шарп, тревожили сомнения, истока которых она не знала.
— Трудно сказать, — пожала плечами она. — При повторных ударах могут быть сломаны челюсть или нос, выбит зуб, возможно даже сотрясение мозга. Если жертва теряет сознание и падает, не исключено появление и других повреждений. В том числе и более серьезных.
— Как такой удар может повлиять на сознание жертвы и на восприятие ею окружающей действительности?
Судья увлечена допросом, отметил про себя Пэйджит, Кэролайн Мастерс не растеряла навыков защитника: вопрос задан отличный.
— Опять же, — медленно проговорила Шелтон, — трудно сказать.
— Есть вероятность шока, ухудшения зрения?
Шелтон задумалась:
— Шок — медицинский термин, Ваша Честь, включающий в себя группу симптомов, которые я не наблюдала у мисс Карелли. Но какая-то степень дезориентации вполне возможна.
— То есть это может повлиять и на восприятие происходящего, и на способность точно вспомнить все события?
— Да, это возможно.
— Благодарю вас, доктор Шелтон. — Судья обернулась к Пэйджиту: — Извините меня, мистер Пэйджит. Суд интересовали эти вопросы.
— Как и нас. — Он не знал, было ли вмешательство судьи вызвано желанием помочь Марии как возможной жертве или Мастерс сводила старые счеты с Шелтон. Медленно двинувшись к месту свидетеля, он остановился, как только определил в уме новую линию расследования. — Подтверждая выводы суда, вы сомневаетесь в способности мисс Карелли точно вспомнить расстояние, с какого произошел выстрел в
