Люди и нелюди

Олег Николаевич Бубела Люди и нелюди

Глава 1 Острог

Внутренняя отделка острога, в который меня завели стражники, великолепием не блистала. Но это и понятно, тюрьма – она и есть тюрьма. Караульные на входе, обитые металлом толстые прочные двери с железными засовами и все прочее намекало, что так просто отсюда не выбраться. Войдя, Мишет расписался в книге дежурного, после чего с рук на руки передал меня и мой рюкзак двум поджидающим возвращения отряда охранникам. Кстати, последние также были вооружены, хотя доспехов не имели и щеголяли в строгой черной форме без каких-либо знаков различия.

Они подхватили меня под белы рученьки и после недолгого блуждания по коридорам завели в одну из комнат. Нет, не в камеру, где мне предстояло коротать ночь в ожидании завтрашнего суда, а в небольшой кабинет, в котором за дубовым столом сидел невысокого роста крепыш с пышными усами и недельной щетиной на щеках. Он величественным кивком отпустил моих конвоиров, дождался, пока за ними закроется дверь и указал мне на стоявший посреди комнаты стул. Я осторожно присел на краешек и принялся разминать начавшие затекать руки.

Похоже, меня привели на допрос. Так сказать, с пылу с жару, пока не смазались впечатления, полученные при задержании. Обычная практика в конторах подобного рода. Но какие же трудоголики, эти ирхонские следователи! Полночь уж миновала, а закон не дремлет!

Коротышка извлек из недр стола кипу листков и принялся их вдумчиво изучать, не обращая на меня никакого внимания. Похоже, он рассчитывал, что ожидание доведет подследственного до нужной кондиции. Ха два раза! Он бы еще напарника пригласил и начал играть пьесу под названием 'хороший и плохой следователь'! Но немного поерзать и пару раз покряхтеть мне совсем не помешает – незачем показывать, что я считаю себя умнее его.

– Итак, начнем! – наконец заявил хозяин кабинета, взяв в руки чистый листок и перо. – Имя?

Я решил далеко не отходить от основной роли:

– Мое?

– Ну не мое же! – нахмурил брови следователь.

– Ник Везунчик.

Коротышка неспешно вывел на листке первую строчку и продолжил допрос:

– Где родился?

– А могу я для начала поинтересоваться, с кем беседую?

Думаю, невеждам с севера простительно отвечать вопросом на вопрос.

– Дознаватель второй ступени Лихтош Иносский, – с явной неохотой представился хозяин кабинета.

– Очень приятно познакомиться, – кивнул я.

Лихтош пристально поглядел в мои невинные глаза, и допрос возобновился:

– Так где ты родился?

– На севере.

– Конкретнее.

– В рыбацкой деревушке на берегу океана.

– Как называется твоя деревня, на земле какого племени расположена?

– Никак не называется. И стоит она на нашей земле, где жили десятки поколений моих предков.

– Хотя бы уточни, что за племена проживают рядом с вами, – не сдавался дознаватель.

Я бы с радостью, вот только не знаю названия ни одного племени. Северных народов – да, они были упомянуты в прочитанном мной трактате, а более мелкие образования на краю мира автор трехтомника перечислять не счел нужным. Но ответить что-то было нужно, поэтому я невозмутимо сообщил:

– Лодочники и сеточники.

– Я о таких ничего не слышал, – заявил Лихтош, снова принявшись сверлить меня взглядом.

Я лишь пожал плечами, демонстрируя, что это не мои проблемы. Дознаватель не отступил и предпринял еще две попытки – достал карту, а потом попросил меня сказать что-нибудь на родном наречии. Это ему ровным счетом ничего не дало. На предложенный моему вниманию кусок пергамента с весьма приблизительной контурной схемой этой части материка я пялился, как баран на новые ворота, не собираясь показывать, каким маршрутом добирался до Проклятых земель, а пара фраз на русском привели к тому, что Лихтош сдался, записал в протоколе 'место рождения установить не удалось' и перешел к главной части:

– Ты признаешься в совершенных тобой злодеяниях?

– Каких именно злодеяниях? – невинно похлопал я глазами.

– В убийстве двух жителей Ирхона и бегстве с места преступления, – терпеливо пояснил дознаватель.

Значит, хозяин постоялого двора не стал вспоминать эпизод с покалеченным воришкой – уже легче.

– У меня есть выбор? – уточнил я.

– Разумеется. Ты можешь до последнего все отрицать, однако я уверен, на суде это ничего не даст. Показания свидетелей, – Лихтош кивнул на стопку листков, – сходятся до мельчайших деталей, приметы твои были указаны четко, поэтому судьи даже не станут возиться с амулетом правды и сразу объявят приговор.

– И какой же?

– Либо двадцать лет в каменоломнях, либо рабство. Но если ты признаешь свою вину и будешь молить о снисхождении, приговор будет мягким – получишь лет десять-пятнадцать. Если же ты с признанием выкажешь желание послужить на благо Империи, то наверняка будешь отправлен с клеймом на границу, защищать нашу землю от диких орков. А там при должном усердии и безупречной службе можно через годик-другой амнистию заработать.

– Существует ли такой вариант, в котором после уплаты штрафа меня выпускают на свободу? – без обиняков спросил я.

– Надеешься заключить соглашение с Гильдией? – уточнил дознаватель. – Не советую. Это то же самое рабство.

Я не понял, о чем идет речь, но коротышка охотно рассказал, что в Ирхоне и других вольных городах приграничья Гильдия искателей имеет право выкупать преступников, оплачивая их штрафы. Причем как тех, на чьих пальцах имелись серебряные знаки, так и всех остальных. И если первым, очутившись на свободе, приходилось эти штрафы отрабатывать потом и кровью в почти двукратном размере, то вторым маги Гильдии надевали ошейник (чтобы не надумали сбежать) и приказывали до самой смерти ходить на Проклятые земли, отдавая вызволившей их организации четыре пятых своего дохода. В общем, как и сказал дознаватель – самое натуральное рабство, только поводок чуть длиннее.

Выслушав объяснения, я заявил:

– Нет, подобное соглашение мне не нужно. Я лишь хотел поинтересоваться – можно ли мне как- нибудь откупиться от этих обвинений. Ведь деньги у меня имеются, а желания махать кайлом в каменоломнях или бить диких орков что-то не наблюдается.

– Откупиться от обвинений? – гневно переспросил дознаватель. – То есть, ты предлагаешь мне золото, чтобы я отпустил тебя на свободу?

Сделав вид, что испугался, я стал лихорадочно размышлять, отчего Лихтош так бурно отреагировал на мой намек о взятке? Действительно честный служака, или опасается 'прослушки' в своем кабинете и разыгрывает спектакль? Ах, да, он же упоминал, что в этом мире имеются какие-то амулеты правды. Значит, нужно срочно идти на попятную.