— Совсем невеселая, — согласилась Рита.
— Но мы с тобой люди современные. Будем жить в двадцать первом веке. Так что все эти легенды для бабушек.
— Мой отец говорит, что иногда в легенде больше правды, чем в реальной жизни.
— Он историк, поэтому так и говорит. Я бродил один по этому монастырю, И мне совсем не было страшно. Я пел песни и не видел никакого чёрного монаха. Всё это выдумки. Люди любят придумывать что- нибудь таинственное. «А вот раньше было…», так любят говорить старушки на лавочках.
— Если надо, мы пойдем туда. Тем более с тобой я ничего не боюсь.
— Вот и хорошо. В субботу мы осмотрим эту «достопримечательность» Мирославля.
— Всё, уходим в монастырь, — съязвила Рита.
— Завтра только четверо Что ты собираешься делать после школы?
— Четверг, — вздохнула девушка, — я уже потеряла счёт дням. Лера просила, чтобы я сходила с ней в выставочный зал. Завтра ведь последний день моей выставки. Хотя, если честно, мне никуда не хочется идти. Из-за папы.
— Конечно, весёлого здесь мало. У меня завтра нет вечерней тренировки, только утренняя. Так что с четырёх часов я буду ждать тебя в «Ночной фее».
— Хорошо. После выставки мы зайдём в кафе. Там и встретимся.
Вскоре из больницы приехала Галина Васильевна. Она вошла тихо и стала раздеваться в прихожей. После нескольких бессонных ночей, проведённых в больнице, она выглядела очень усталой. Под глазами были тёмные круги. Тем не менее, когда Рита выбежала к ней навстречу, она улыбнулась и, вздохнув, сообщила:
— Врач сказал, что самое страшное позади. Сегодня отец пришел в сознание. Но мне поговорить с ним не дали. Он очень слаб. Потерял много крови. Врач сказал, чтобы я ехала домой. Его жизни ничего не угрожает.
Рита молча обняла маму и заплакала.
Проводив Игоря, Рита быстро приготовила для матери ужин. Вставая из-за стола, девушка сказала:
— Мама, я сегодня буду спать с тобой.
Галина Васильевна посмотрела на дочку, но не стала ни о чём спрашивать.
— Хорошо. Я быстро приму душ и в постель. Кажется, я засыпаю на ходу.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
После школы, как и договаривались, подруги пошли на выставку. Светило солнце, и было довольно тепло для середины октября, так что девушки расстегнули пуговицы своих пальто. Рита любила классический покрой чёрного цвета. Лера предпочитавшая броские, яркие цвета, постоянно удивлялась. «Странно, Рита, — говорила она, — ты — художница. Работаешь с красками. Твои картины написана в светлых, тёплых тонах. А одежду ты любишь строгую, тёмного цвета. Почему?» Рита улыбалась и обычно отвечала, что она устает от ярких, насыщенных красок, когда рисует. «Если я надену что-то яркое, это уже будет лишним. А черный или темно-синий для меня в самый раз».
Рита по характеру была лидером. Но не тем, который «выпячивается» без причины, лишь бы только его слушали. У неё в классе был непререкаемый авторитет. Она ни под кого не подстраивалась, но всегда могла отстоять своё мнение. Хотя, если чувствовала, что не права, без стеснения говорила об этом. Многим учителям она казалась странной, не от мира сего. Но девушкам, которые учились с ней, эта странность нравилась. Может быть, потому что Рита ни на кого не похожей.
Она входила в класс, и её сразу все замечали. Она говорила тихо, никогда не повышая голоса, но все её слушали. Вернее, прислушивались. В её характере чувствовалась стихийная сила спящего до поры вулкана. Так говорила о Рите Лера. Иногда этот вулкан «взрывался», и Рита из спокойной школьницы превращалась в решительную девушку, которая чётко знала, что ей надо.
Обладая безукоризненной фигурой и красотой топ-модели, она не была заносчивой, не старалась выставлять себя напоказ. И поэтому к ней тянулись, с ней советовались, доверяя самые сокровенные тайны, которые она умела хранить.
Рита часто опаздывала на уроки. Не потому, что она так хотела. Просто по дороге и школу ей попадались бездонные собаки и кошки. Она очень любил а животных и не могла пройти мимо жалобно мяукающего котенка или скулящего от голода тощего пса. В её сумочке всегда находилось что-нибудь съестное для такого случая.
Бывало, что она приносила какого-нибудь котёнка или щенка, в класс и устраивала на перемене «аукцион». «Аукцион» представлял собой следующее. Для того, кто брал котёнка или щенка домой и давал обязательство смотреть и ухаживать за ним, она рисовала в течение, недели картину на заказ. Обычно это был портрет победителя Аукциона. «Опять Рита проводит торги», — говорил кто-нибудь из собравшихся старшеклассников. Рита была известной в городе молодой художницей. Ее картины покупали. Об этом все знали. А тут она сама предлагает написать твой портрет, правда, с нагрузкой и виде мяукающего или скулящего маленького создания. И желающих оказывалось немало, так что приходилось тянуть жребий, чтобы определить победителя или победительницу.
— А где Маковская?» — спрашивали в начале первого урока учителя. Девушки улыбались, переглядываясь между собой. Эти слова учителей означали по сути одно — снова будет «аукцион» по продаже животного на дом.
Рита подружилась с Лерой и прошлом году. И с тех пор их всегда видели вместе, не только в школе. Лера была замкнутой девушкой. Можно сказать, что она была по характеру противоположностью Риты. Но каждый знает — противоположности сходятся. Лера любила оставаться в тени. Когда ей что-то говорили, она обычно внимательно слушала и улыбалась. «Лера, если бы ты не была такой длинной, как я, да ещё с такими огромными глазами, — шутила Рита, — я бы подумала, что ты японка. Тебя никто не выведет из равновесия. Ну разозлись ты когда-нибудь!»
Сначала одноклассникам казалось, что Рита «взяла шефство» над скромной, замкнутой Лерой, чтобы та научилась стоять за себя. Но, конечно, не это тянуло Риту к Артемьевой. Просто Лера понимала её, как никто другой в классе.
«Шефство» не прошло бесследно. Лера изменилась. Она стала более естественной и не краснела по пустякам, как это было раньше.
— Как здоровье твоего папы? — Хотела спросить с утра, но с этими уроками… — Лера виновато улыбнулась.
— Уже лучше. Вчера он впервые пришел в себя. Врачи говорят, что всё самое страшное позади. К счастью, у него хватило сил доползти до дороги, И хорошо, что как раз и этот момент ехал водитель на грузовике. Мы даже не знаем, как его зовут, чтобы отблагодарить. Доктор говорит, что если бы его привезли на несколько минут позже, он бы умер.
— Я представляю, что вы с мамой пережили!
— Это были кошмарные дни. Мне кажется, что мама даже постарела.
— Ещё бы! Кто-то стрелял в Владимира Сергеевича? Зачем?
— Если бы знать, — вздохнула Рита. — Вообще мы живём в какое-то сумасшедшее время. Вчера рассказывали про какого-то маньяка. За месяц в Мирославле он задушил троих девушек.
— Я ничего не слышала ой этом.
— Я сама вчера случайно об этом услышала. Только недавно милиция поняла, что убивает один и тот же. Последняя жертва — ученица десятого класса двадцать восьмой школы.
— Ужасно! — Лера побледнела.
