Около половины десятого на кухню пришла Кейти, одетая в пеньюар Мэгги и теплые гетры, которые болтались у нее на ногах, точно слоновьи хоботы.
— Здесь очень вкусно пахнет! Что ты делаешь? — Кейти обняла мать и посмотрела в окно.
— Вафли. Как ты спала?
— Как младенец. — Кейти отдернула занавески и воскликнула: — Боже, до чего светло!
— Это твое первое снежное Рождество.
Солнца не было, снегопад прекратился, но снег продолжал кружиться от порывов сильного ветра, взметавшего его выше крыши.
— А мои вещи? Как же я заберу свои чемоданы в такую пургу?
— Не знаю. Можно позвонить в дорожно-патрульную службу.
— Никогда в жизни не видела такого количества снега!
Мэгги тоже подошла к окну. Ну и вид! Никаких признаков человеческого присутствия — сплошное белое море, и повсюду — снежные горы. Только ветви деревьев были черными: снег не успевал налипнуть на них.
— Похоже, что мы полностью отрезаны от мира, и ты не скоро дождешься своих чемоданов.
Однако ровно через тридцать пять минут Кейти получила свой багаж. Они с матерью уже съели бекон и вафли и, сидя на кухне все еще в халатах, пили кофе и чай, когда, точно так же как и ночью, на подъездную дорогу, перевалив через сугроб, выбрался снегоход, проехал во двор и с ревом остановился в шести футах от заднего крыльца.
— Это Эрик! — радостно воскликнула Кейти, вскакивая со стула. — Он привез мою одежду!
Мэгги тоже вскочила и с бьющимся сердцем бросилась в ванную. Ночью ее голова была занята только беспокойными мыслями о Кейти, и потому она не обращала внимания на свою внешность. Теперь Мэгги яростно причесывалась и, стягивая волосы резинкой, прислушивалась к звуку открывающейся двери и приветственным возгласам Кейти.
— О, Эрик, вы просто ангел! Вы привезли мои чемоданы!
Послышался топот — Эрик стряхивал снег с сапог, затем дверь закрылась.
— Я подумал, что они вам нужны, а судя по тому, что метель продолжается, тягачи не скоро смогут вытащить вашу машину.
Мэгги накрасила губы и смочила выбившуюся прядь волос.
— Огромное вам спасибо, во-о-от такое, — восторженно верещала Кейти. — Я как раз говорила маме... Ма? — Не получив ответа, Кейти озадаченно повторила: — Ма? Ты где? — Обернувшись к Эрику, она объяснила: — Еще секунду назад была здесь.
Мэгги затянула пояс на халате, набрала в легкие побольше воздуха, выдохнула и прижала ладони к раскрасневшимся щекам. Затем наконец вышла на кухню.
— Доброе утро, — поздоровалась она.
— Доброе утро.
Мэгги казалось, что в своем серебристом снегоход-ном костюме, в котором он выглядел вдвое больше, Эрик занимает всю кухню. От него пахло зимой. Они улыбнулись друг другу, и Мэгги изо всех сил постаралась держаться спокойно. Но было совершенно ясно, что именно она делала в ванной: свежая губная помада, мокрые волосы, а сама Мэгги слегка запыхалась.
— Господи, тебе удалось хоть немного поспать? — спросила она, чтобы скрыть смущение.
— Вполне.
— Садись. Я сварю кофе. Ты завтракал?
— Нет.
— Пирожков я не пекла, но зато у меня есть вафли.
— Вафли? Это замечательно.
Кейти взглянула сначала на Эрика, а потом на мать, поспешно отвернувшуюся к плите, чтобы дочь не видела ее раскрасневшегося лица.
— Будешь есть бекон?
— Бекон — это хорошо, если тебе не сложно приготовить.
— Совсем не сложно.
Эрик расстегнул «молнию» на куртке и придвинулся к столу. Боясь обернуться, Мэгги делала вид, что ищет в шкафу посуду. Она опасалась, что Кейти заметит больше того, что уже заметила.
— Как вы себя сегодня чувствуете? — спросил Эрик Кейти.
— Спасибо, хорошо. Я спала как убитая.
Мэгги услышала в ее голосе настороженность и догадалась, что дочь пытается понять, почему в кухне такая напряженность.
Мэгги все же удалось справиться со своим волнением, и, когда она обернулась, вид у нее был вполне спокойный. Однако, ставя чашку перед Эриком, она почувствовала, как ее сердце вновь подпрыгнуло. Лицо Эрика покраснело от мороза, волосы примялись от шлема. Он сидел, откинувшись на спинку стула, и улыбался, и Мэгги показалось, что, будь они одни, Эрик, наверное, обхватил бы ее бедра и притянул к себе. Мэгги поставила чашку с кофе и вернулась к плите.
Готовя для Эрика еду, Мэгги почувствовала себя так, будто она замужем. Непростительное ощущение, но иногда она действительно позволяла себе мечтать об этом.
Эрик съел пару вафель, четыре ломтя бекона и выпил четыре чашки кофе, а Мэгги, в своем розовом халате, все это время сидела напротив него и, когда он говорил, изо всех сил старалась не смотреть на его губы.
— Значит, вы ухаживали за моей мамой? — спросила Кейти.
— Угу.
— И вместе куролесили?
— Угу. С Бруки и Арни.
— Про Бруки я слышала, а кто такой Арни?
— Я с ним дружил. У нас была небольшая компания.
— Это ваша компания однажды подожгла сарай?
Эрик удивленно взглянул на Мэгги.
— Ты ей об этом рассказывала?
— Когда это я тебе рассказывала такое? — напустилась Мэгги на дочь.
— Очень давно, когда я была еще совсем маленькой.
— Я этого не помню, — оправдываясь, сказала Мэгги Эрику.
— Произошел несчастный случай, — объяснил Эрик. — Забыли загасить окурок. Никто и не думал нарочно поджигать сарай. Вовсе нет. Мы просто развлекались. А мама никогда не рассказывала тебе, как мы заманивали девчонок в какой-нибудь заброшенный дом и пугали их?
— И поили кошек валерьянкой, — напомнила Мэгги.
— Лично я никогда не поил котов валерьянкой. Это все Арни.
— А кто сбил камнем трубу с курятника старого Болэца? — спросила Мэгги, с трудом сдерживая смех.
— Ну... — Он махнул рукой, в которой держал вилку. — Ну, это просто...
— А кто в час ночи спустил с горы возле маслобойни пятьдесят пустых бидонов и перебудил чуть ли не весь город?
Эрик засмеялся и чуть не поперхнулся кофе. Откашлявшись, он сказал:
— Черт возьми, Мэгги, я был уверен, что об этом никто не знает.
Они совершенно забыли о Кейти, которая, пока они предавались воспоминаниям, с любопытством смотрела на них и с возрастающим интересом прислушивалась к шутливой перепалке. Поев, Эрик застегнул куртку, встал на коврик возле двери и улыбнулся Мэгги.
— Ты прекрасно готовишь. Спасибо за завтрак.
— Рада была тебя видеть. Спасибо, что привез вещи Кейти.
Взявшись за ручку двери, Эрик добавил:
— Счастливого Рождества!
