папоротнике вокруг него. Имя судна было написано в нижней части: «Момент Тишины». Фрей никогда не слышал о нем.
Охрана вела себя так, будто ждала нападения, охраняя маршрут между судном и дверью здания, которая была открыта. Охрана была одета в серые сутаны с высокими воротниками, такие же, как носили все Бодрствующие. Они были вооружены винтовками и носили сдвоенные кинжалы на поясе. На груди гербовая монограмма: сложный рисунок из маленьких соединенных кругов.
Стража, Крейк объяснил, ненастоящие Бодрствующие. Им нужно было мастерство или смышлёность, чтобы быть посвящённым в тайны ордена. Вот почему они носили монограммы на груди, а не татуировки на лбу. Они посвящали себя делу другого рода — защитники веры. Они не были особенно хорошо тренированы или смертельно опасны, но были дисциплинированы. Фрей решил обходиться с ними с тем же уважением, с каким относился к любому имевшему оружие, способное проделать в нем отверстие.
Все были настороже, происходило что-то важное.
В доме произошло движение, и появились несколько Стражей. Они несли большой, перетянутый железом сундук, сгибаясь от его веса. Сундук был произведением искусства, темно-красный лакированный, закрыт на застежки в форме головы волка. Фрею внезапно стало очень любопытно узнать, что там внутри.
Стража подняла его по дороге и почти дошла до самолета, когда две фигуры спустились по трапу их встретить. Фрей почувствовал удар холода при взгляде на них. Сейчас находиться рядом с самолетом больше не казалось хорошей мыслью.
Они с головы до ног были одеты в плотно сидящие костюмы из черной кожи. Ни дюйма их собственной кожи не было видно. Они носили ботинки и перчатки, капюшоны их плащей были надеты на голову. Лица скрывались за ровными черными масками, через которые были видны только глаза.
Императоры. Самые страшные оперативники Бодрствующих. Люди, способные высосать мысли прямо у тебя из головы, если верить слухам. Люди, которые могут свести тебя с ума.
Фрей в папоротнике спрятался пониже.
Стражи поставили сундук перед Императорами, один из них встал на колени и отрыл его. Фрей был слишком далеко, чтобы разглядеть что внутри.
Один из Императоров кивнул, удовлетворенный увиденным, и сундук закрыли. Стража подняла его и понесла вверх по грузовому трапу «Момента Тишины». Они появились секундой позже, оставив внутри свою ношу. Они обменялись несколькими словами, и один из императоров вернулся в самолет. Второй повернулся, чтобы уйти, но внезапно заколебался, его голова наклонилась, будто он прислушивался. Потом он повернулся, и посмотрел на место, где в папоротнике спрятался Фрей.
Ужасное чувство омыло его: отвратительное, кипящее, гнилое. Сердце Фрея затрепетало от ужаса. Он нырнул вниз, прячась, зарываясь в стебли и листья. Глинистый запах влажной почвы, и слабый резкий привкус папоротника проник ему в нос. Он желал превратиться в камень, в кролика, во что-то маленькое и незначительное. Что угодно только бы уйти от внимания Императора. Какая-то далекая часть его осознавала, что переполнявший его страх не реальный, это просто сила, но разум и логика таяли.
Потом, разом, чувство ушло. Страх оставил его. Фрей стоял, съежившись, не осмеливаясь пошевелиться, тяжело дыша, опьяненный облегчением. Это чувство ушло, ушло. Он бормотал отчаянное спасибо, не адресованное никому. Он поклялся, что никогда. Никогда не пройдет через это. Эти несколько секунд были самыми ужасными в его жизни.
Он услышал вой гидравлики, грузовой трап закрылся. Электромагниты пульсировали, когда аэриумные двигатели начали работать. «Момент тишины» улетал.
Фрей набрался храбрости и поднял голову, выглядывая из папоротника. Императоры ушли. Все смотрели на самолет. Фрей воспользовался благоприятным моментом, и понесся к хижине.
— Но черт, что эта тварь сделала со мной?
Он мог вспомнить только один случай сравнимый с испытанием, которое только что прошел. Он был молод, наверное, лет семнадцать, он с несколькими друзьями пошел на какое-то поле, где росли 'особые' грибы. Ночь началась с веселья, а закончилась тем, что Фрея охватила разрушительная паранойя. Он боялся, что его сердце взорвется, и на него напали галлюцинации в виде летучих мышей. Этот бессмысленный, первобытный страх превратил самоуверенного молодого человека в дрожащую развалину. Сейчас подобное коснулось его снова.
Пока он добирался до хижины, его дыхание восстановилось, и он снова обрел самоконтроль. Он был шокирован, но цел и невредим. Он приблизился к заданию сзади, где не было охраны, которая могла его заметить, и прижался спиной к холодной каменной стене. Охрана здесь была слабой, и он должен быть благодарен за это. Охрана не ждала проблем. Они были здесь только для защиты от пиратов и других мародеров, у которых могла возникнуть мысль, что хижина полна половозрелых, жаждущих секса очаровательных девушек.
Фрей одобрил такую мысль. Он забыл про половозрелую, голодную до секса часть. Это делало его ошибку возвращения обратно в Ауленфей менее болезненной, хотя его щеки все еще горели от воспоминаний.
Он изучил Бодрствующих на Площади Старости и спросил мнения Крейка об их целенаправленной вере. Его идея была в том, чтобы переодеться Оратором, смешаться с толпой, и таким образом передвигаться по Хижине не встречая сопротивления. Поздравив себя с необычайно тщательным приготовлением, он удивил Крейка появившись в полном одеянии Оратора: робе с высоким воротником и красными кантами, сандалями, символами, нарисованными на лбу похожими на татуировку.
— Что вы думаете? — спросил он с гордостью.
Крейк рассмеялся, пока не объяснил разозленному капитану, что подобные хижины Бодрствующих имели деление по половому признаку. Служителям не позволялось иметь контакты с противоположным полом. В доме отшельников Амалиции, все студенты и наставники были женщинами. Охранникам- мужчинам запрещалось входить внутрь, за исключением особых обстоятельств, и даже тогда женщины послушницы должны были сидеть в своих комнатах. Страсть, смешенная с медитацией необходима для связи с Всевышним.
— Так ты говоришь, что это здание полно женщин, которые годами не видели мужчину? — потребовал объяснений Фрей.
— Я говорю, что твоя хитрая маскировка там абсолютно бесполезна, потому что в радиусе двадцати километров от этой Хижины не может быть Оратора, — сказал Крейк, — однако, это интересно, что ты сначала пришел к другому умозаключению. Я никогда не считал тебя оптимистом.
— Что же, мужчина должен стремиться к лучшему, — ответил Фрей, уже воображая приятную смерть от сексуального истощения, после жестокого обращения с дюжиной буйных юных красавиц.
Фрею пришлось бросить униформу. Пинн нашел её позднее и с тех пор носил в шутку, изображая Бодрствующего. Это было смешно первые несколько часов, но Пинн, ободренный, шутил намного дольше, чем было бы естественно, и сейчас уже всем надоел. Фрей не удивился бы, если Малвери побил бы его и сжег робу, к тому времени как Фрей вернется обратно. Скорее он даже надеялся на это.
Он нашел две небольшие двери, углубленные в альков10, но Бодрствующие были достаточно благоразумны и держали их закрытыми. Он подумывал разбить окно, но они располагались высоко и были слишком узкими. Он не смог бы протиснуться ни в одно из них. Наконец, он нашел вход в штормовом подвале, который выглядел так, будто ведет под дом. Ураганы были обычным явлением в этих краях. На толстой цепи висел замок, закрывающий вход в подвал. И цепь, и замок были новыми и крепкими. Похоже, придется много пилить и работать кувалдой, чтобы попасть внутрь. Самозванца непременно поймают еще до того, как он получит доступ.
Фрей выхватил кортик и прикоснулся его кончиком к замку.
— Думаешь, ты сможешь? — спросил он его. Хотя сам не был уверен, что кортик сможет его понять, но как обычно, казалось, он понимает его намерения. Фрей почувствовал, как он начал вибрировать в его руках. Тонкий, тихий вой пошел из металла. Вскоре он перешел на другую ноту, становясь странным, негармоничным. От которого зубы Фрея заныли. Замок начал дрожать и трястись.
Вдруг, без его согласия, кортик махнул вверх и вниз, ударив по замку. Сцепления замка сломались, и цепь свободно соскользнула. На самом лезвии не было видно никаких следов от удара. Фрей даже не почувствовал, отдачу от удара.
